Сто дней во власти безумия. Руандийский геноцид 1994 г. - Иван Кривушин

Как бы там ни было, неоспоримым является тот факт, что в середине июня 1994 г. как в Елисейском дворце, так и в правительстве Балладюра пришли к убеждению, что Франция должна немедленно что-то сделать в отношении Руанды. Причин такого изменения позиции правящих кругов Франции несколько, и все они фиксируются в меморандуме Деле от 14 июня[1526]. Во-первых, военно-политическая обстановка в Руанде еще более сместилась в пользу РПФ: Деле сообщает президенту о падении Гитарамы и бегстве Временного правительства в Гисеньи[1527]. Во-вторых, пишет Деле, «резня продолжается: пятнадцать священников, в том числе епископ Кигали, убиты людьми РПФ, 170 детей сирот вырезаны столичной милицией хуту», – таким образом, хотя советник президента и пытается уравновесить ответственность РПФ и правящего режима, он дает понять, что сохраняется информационная ситуация, невыгодная официальному Парижу. В-третьих, надежды на достижение политического компромисса в Руанде остаются призрачными: «Переговоры о прекращении огня, – подчеркивает Деле, – все еще ни к чему не привели. РПФ намеревается продолжать боевые действия». В-четвертых, нет надежды и на эффективное вмешательство ООН (как и ОАЕ): советник президента сообщает, что подкрепления для МООНПР «все еще ожидаются» и что «снаряжение для африканских контингентов… до сих пор не представлено». «ООН, – делает вывод Деле, – демонстрирует в этом деле свое бессилие».

15 июня на заседании правительства в узком составе под председательством президента Миттеран инициировал обсуждение вопроса о Руанде[1528]. В ходе дискуссии Руссен подчеркнул, что резня продолжается и в зоне РПФ, и в правительственной зоне и что «мировое и французское общественное мнение потрясено зрелищем убитых детей и захваченными сиротскими приютами»; он сообщил, что «африканские партнеры… охотно поддержат нас, если мы что-нибудь сделаем». Леотар, тем не менее, призвал к осторожности, заявив, что французская интервенция в Руанду не получит поддержки ни РПФ, ни международного сообщества, ни СМИ. Вместо этого он предложил осуществить интервенцию в Бурунди. Однако Жюппе высказался против «бурундийской альтернативы» и за «серьезное вмешательство» в Руанде, которое необходимо из-за «недопустимой задержки» развертывания МООНПР-2 и которое облегчается только что подписанным в Тунисе сторонами конфликта соглашением о прекращении огня. Балладюр же ограничился общим призывом: «Необходимо что-то делать. В таких ужасных обстоятельствах нужно уметь идти на риск». Закрывая обсуждение, Миттеран предложил провести не масштабную, а «точечную» военную операцию по «защите определенных мест, больниц или школ», которой, по его мнению, не будут мешать ни ВСР, ни РПФ. Тогда Леотар спросил: «Господин президент Республики, должен ли я понимать, что решение об этой операции уже принято, или речь идет только об изучении возможности?», на что получил ответ главы государства: «Это решение, ответственность за которое я беру на себя». Со своей стороны, правда, Балладюр высказал обеспокоенность вероятной изоляцией Франции: «Но с кем мы пойдем? – спросил он. – Ведь речь не идет о том, чтобы идти туда одним?» Ланксад предложил привлечь к операции Бельгию и Италию. «Если другие откажутся, – отреагировал Миттеран, – нужно идти туда одним с африканцами. Есть риск получить ничтожный результат, но наша акция имеет экстренный и ограниченный характер. На карту поставлена честь Франции».

Таким образом, 15 июня Париж отказался от идеи участия в МООНПР-2 в пользу проекта собственной военно-гуманитарной интервенции вместе с африканскими союзниками. Решение это было навязано правительству президентом, которого поддержали министр иностранных дел и министр кооперации, вопреки сомнениям главы кабинета и особенно министра обороны.

Утром 16 июня Кэ д’Орсэ поручил французской делегации в ООН срочно сообщить другим постоянным членам СБ о плане военно-гуманитарной интервенции и выяснить их отношение к нему. «Опираясь на первоначальную благоприятную реакцию Бутроса-Гали, – писал Жак Лапуж, заместитель директора департамента Объединенных Наций и международных организаций МИД, – …вы сообщите ему о наших намерениях и попро́сите его помощи, чтобы операция, которую мы планируем, четко вписывалась в рамки Объединенных Наций»[1529]. Делегации также поручалось сделать все возможное для «вывода из игры» представителя руандийского режима Бизиманы: он не должен был ни участвовать в дебатах, ни высказывать одобрения, поскольку для Парижа было важно, чтобы данная акция ни в коей мере не воспринималась как предпринятая для спасения Временного правительства[1530].

В тот же день МИД Франции сообщил об открытии с 18 июня «гуманитарного коридора» из Уганды в Кигали для доставки в руандийскую столицу 30 т крайне необходимых для населения грузов, а Жюппе опубликовал в «Libération» статью с обоснованием французской военно-гуманитарной интервенции: «Франция никогда не будет снисходительной к убийцам или их подельникам. Франция… требует, чтобы ответственные за этот геноцид оказались на скамье подсудимых. Наш истинный долг – вмешаться в происходящее в Руанде. Прошло время оплакивать убийства, скрестив руки, нужно действовать. Насущная необходимость в международном вмешательстве должна побудить нас продемонстрировать решимость и мужество. Если МООНПР задерживается с прибытием в Руанду, то почему бы не использовать часть 18 тыс. “голубых касок”, которые все еще остаются в Сомали и которые могли бы быстро прибыть в Кигали? Если всего этого не будет достаточно, то Франция готова со своими основными европейскими и африканскими партнерами осуществить вмешательство в дела страны, чтобы положить конец убийствам и защитить население, которому грозит уничтожение. Никакое решение не должно быть исключено, чтобы прекратить руандийскую трагедию. Франция сознательно готова принять участие в этих усилиях»[1531]. На следующий день Жюппе опубликовал эти тезисы в британской «The Guardian». «Недостаточно полагаться, – подчеркнул в своей статье министр, – на присутствие ООН и на ее добрые намерения, чтобы успокоить нашу совесть. Мы должны действовать»[1532].

Однако уже 16 июня РПФ выступил категорически против планов Франции. В обнародованном в Брюсселе заявлении Фронта говорилось, что французское вмешательство только ухудшит ситуацию; РПФ предупреждал, что будет рассматривать его как нападение и провокацию[1533]. «Они вмешиваются, – сказал представитель РПФ в Бельгии Жак Бихозагара, – чтобы защитить палачей»[1534].