Изгоняющий бесов. Трилогия - Андрей Олегович Белянин

внучка плескалась в умывальнике (не купалась, а умывалась и чистила зубы!), батюшка читал утренние молитвы, а Анчутка уже накрывал стол к завтраку.

— Бонджорно, синьоры и синьорина! Сегодня у нас омлет на молоке по-милански с морковью соломкой, луковыми кольцами и тёртым сыром! Гренки в сливках с посыпкой какао-порошка! Колбасная нарезка двух видов! Чёрный чай из солнечного Азербайджана или настоящий зерновой кофе в турке (в чугунке) на горячем песке! Пер фаворе, налетай, пока не остыло!

Собственно, дважды приглашение повторять никому не приходилось. За столом сидели чинно, мирно, никто не тянул на себя одеяло, не лез в бутылку, не выяснял отношений, в конце концов, все мы тут интеллигентные люди. Особенно безрогий красавчик-брюнет.

В том плане, что он старался больше всех, нелегко постоянно быть на глазах и одновременно оставаться незаметным. Точно так же как готовить на всех, но есть в сторонке, поскольку после прочтения благодарственной молитвы и освящения трапезы, естественно, ему как нечистому кусок в горло не лез. В прямом и переносном смысле.

Пока недоверчивая гостья верила, что несчастный периодически страдает метеоризмом, поэтому деликатно уходит на кухню. Отмазка весьма так себе, на детсадовском уровне, но если очень хочется и все поддакивают, то прокатит. По крайней мере, хотя бы на время.

После завтрака отец Пафнутий объявил, что идёт в храм и внучку забирает с собой, типа помочь надо дедушке, поддержать под руку, чтоб не поскользнулся по пути. Анчутка заявил, что на нём дом и уборка, а мне было велено отправляться за продуктами.

Почему нет? Раньше мы с батюшкой всегда ходили по очереди, а теперь можно было делить очередность на троих. Хотя, после того как нашего домашнего беса едва не украла озабоченная старушка с двустволкой (ох и жуть, как вспомню), мы его реже отпускали одного.

— Само собой, я схожу. Гесс, погуляем?

— Гав! — радостно донеслось из-под стола, холодный нос ткнулся мне в бедро, типа это ты колбасу-то не зажимай, у тебя ещё есть, я знаю, поделись с голодной собаченькой.

Я безоговорочно опустил под стол два кусочка. Они исчезли в одно касание страшных зубов, тихо, легко, словно в чёрную дыру провалились. Больше нахального пса никто так не подкармливал, отец Пафнутий в этом плане был строг, его внучка слушалась деда, а у того же Анчутки гордый доберман и сам ничего не просил. Просто требовал, когда положено.

Вышли все одновременно, но на ближайшем перекрёстке мы с напарником свернули налево, направляясь к небольшому продуктовому магазинчику. Рядом, в здании мэрии, находился единственный банкомат Сбербанка, правда, работал с перебоями, но другого у нас всё равно нет.

А для покупок надо было снять немного наличных, благо наши карты бухгалтерия Системы пополняла исправно. Ну а учитывая, чего и сколько мы тут тратим, я чувствовал себя почти всемогущим сельским олигархом. Гесс нет, он в деньгах ничего не понимает, иначе мгновенно скупил бы тут все вкусняшки на районе, объелся, а потом валялся счастливо круглым пузом вверх!

Кстати, в этот день нам везло. Банкомат работал, в продуктовом не набилась очередь, и можно было набрать всего, чего душа пожелает, согласно не слишком богатому ассортименту, разумеется. И конечно, если только сможешь дотащить. В следующий раз санки возьму, закупаться так закупаться!

Я распределил полные сумки по двум рукам, и даже старательный доберман в телогрейке аккуратнейшим образом нёс в зубах пакет со свежими куриными яйцами. А ещё до нас ни одна бдительная пенсионерка не докопалась: с каких энто от церковных доходов у батюшки Пафнутия таковой-то кулинарный разврат? Когда тебя никто не тормозит, это мелочь, но приятно.

Нам пришлось остановиться несколько позже и по иной причине. На том же перекрёстке, в двух сотнях шагов от нашего двора, на дороге возникла та самая черноволосая женщина с азиатскими чертами лица. Длинная песцовая шуба почти до пят, сапоги на высоком каблуке, руки затянуты в перчатки тонкой кожи, а кожа белее снега. Если, конечно, такое возможно.

— Я ждала тебя, мой мальчик. Сегодня ты без своей бородатой няньки?

Она появилась так неожиданно, что не дала нам ни малейшего шанса подготовиться. Бежать некуда, драться нечем. Мы с доберманом обменялись косыми взглядами и молча поставили сумки в ближайший сугроб. Что дальше?

— Я лишь хочу поговорить. Уделишь мне минутку, малыш Теодоро? — Женщина встала прямо передо мной, на этот раз её глаза были бездонно-чёрными и затягивали словно в пропасть. — Мы много наслышаны о новом ученике старика, признаю, ты умеешь подать себя.

Мне нечего было ответить. Во-первых, она же ни о чём не спрашивает, а во-вторых, от её алых, красиво изогнутых губ веяло чем-то запредельным и жутко опасным. Даже просто стоять рядом с ней было страшновато, хотя Якутянка не позволила себе ни единого слова, ни единого жеста, которые можно было бы счесть угрожающими. Наоборот, она улыбалась…

— Ты ведь ещё не встречал таких, как я, верно? Что же у нас в арсенале, молодой бесогон, на такой неординарный случай? — Она насмешливо изогнула тонкие чёрные брови. — Право, даже не знаю. Молитва? О, мы можем прекрасно помолиться вместе.

Женщина без малейших проблем осенила себя крестным знамением.

— Мат? Почему нет, меня это так возбуждает, я просто таю. — Якутянка высунула кончик язычка меж жемчужных зубок. — Хочешь попробовать?

Я невольно вздрогнул.

— Серебро? Хм, чаще всего да. Кстати, как тебе мои украшения?

В один миг она смело распахнула шубу на груди, демонстрируя шикарное серебряное колье с крупными, с ноготь мизинца, алмазами. Похоже, кроме этих алмазов, под шубой у неё ничего не было.

— Угадал, абсолютно ничего. — Черноволосая подмигнула мне так фривольно, словно читала мои мысли и видела меня насквозь. — Вот и всё, мой молчаливый мальчик. Что у тебя остаётся, кулаки? Но ты ведь не ударишь женщину? Нет, конечно, ты рыцарь и не способен причинить мне боль…

Я не молчаливый и вполне себе умею разговаривать, язык у меня подвешен, образование имею, стеснительностью не страдаю. Просто на тот момент почему-то, не знаю почему, короче, молчание казалось самой правильной политикой, и всё.

— Да, жизнь — боль, ты ведь всегда знал это. Иди за мной.

Я не тронулся с места. Она чуть удивлённо обернулась.

— Понимаешь, мальчик, не в моих правилах повторять что-либо дважды. Так что только ради тебя ещё раз, по буквам — ИДИ ЗА МНОЙ!

И тут мой пёс впервые подал голос. Нет, он не сказал ни слова, он лишь слегка зарычал, подняв верхнюю губу.

— О, собака дьявола, — заинтересованно всплеснула руками Якутянка, словно увидев его