Безупречный враг - Оксана Демченко

— Мой Боу цел? — почти не размыкая губ, спросила пожилая сирена, устраиваясь справа от владыки, на скамеечке.

— Да, Лоота. Прости, мне следовало сказать сразу.

— Вы давно не позволяли мне сопровождать вас, владыка, — обиженно и оттого церемонно ответила Лоота. — Спасибо хоть имя никчемной старушки помните.

Араави закашлялся, пряча смех. Покойная Ютэо, сирин востока, немало изменила в семье хранителя. Женила его, нарекла названого внука именем своего погибшего сына Вооти и привила родной матери Боу занятную манеру смущать владыку, выставляя его эдаким деспотом. Двадцать последних лет Ютэо жила вполне счастливо, ей нравилось в новой семье…

— Простите, энэи, — нарочито испуганно охнул араави. — Я вас огорчил. Но мне-то, неразумному, казалось, что вам некогда отвлекаться на дела храма. Вооти прибыл домой на пять дней из замка сирен. И я не упоминаю малышку Ютэо, которой всего годик! Капли божьей у девочки нет, зато голос имеется. Даже у меня в покоях слышно, как она возражает против самого краткого отсутствия бабушки.

— Слышно? — умилилась Лоота. — Еще бы. У нас мамочка — второй голос храма. Энэи Тоими, с тех пор как принял место распорядителя церемоний, хвалит ее непрерывно.

— Захаживает в гости и омаров кушает, — хихикнула Онэи.

— Сплетницы вы, а не благородные дочери богини, — задумчиво предположил Граат. — Извольте отложить заточку своих ядовитых язычков. Вот вернемся — тогда кого угодно обсуждайте. Даже меня.

— Вас — неинтересно, — тотчас уведомила Онэи.

— Почему? — Спрашивать не хотелось, но Граат давно усвоил простую истину: за женщинами-сиренами всегда остается последнее слово…

— Уже много раз обсудили, — предсказуемо отозвалась Онэи.

Лоота согласно кивнула, достала флейту и негромко заиграла ритм для гребли, облегчая работу рулевого. Сидящая чуть в стороне Онэи, обратившись лицом к острову, напела песнь вечернего благословения Сиирэл. Голос дочери прежнего владыки храма Роола с годами стал восхитительным, и дело не в меде ее капли божьей. Сам тембр завораживал, сила и глубина звучания поражали. «Бывает же такой двойной дар, удивительное чудо богов!» — в очередной раз порадовался Граат.

На берегу узнали певунью, одобрительно зашумели. Полгорода ходит в храм специально, чтобы ее услышать. С рассвета стоят под стенами и ждут утренней распевки. Вот и теперь: кто-то уже сбегал за цветами и пустил их на воду, любимые женщиной бледно-розовые лотосы. Эраи чуть улыбнулся уголками губ, погладил посох. Лотосы выстроились цепочкой и устремились к лодке, окружили ее и поплыли рядом, вне линии водоворотов от весел.

Солнце клонилось к горизонту, когда причалы остались позади. Лодка вошла в пустынные зеленые каналы парка нижнего дворца. Газур соизволил принять владыку здесь. Что ж, спасибо ему, не придется гребцам до поздних сумерек тащить лодку на своих плечах вверх по жемчужной тропе, до ворот белого замка. Нелепый обычай!

Гостей встречали на причале городские стражи Гоотро в сиреневых одеждах, они статуями замерли с факелами на каждой ступени лестницы. По бордовым — цвет газура — коврам гостей провели в малый зал, для ритуального омовения рук. Там же всем входящим полагалось оставлять оружие. Красно-золотая охрана внутреннего двора довольно-таки настороженно проследила за сине-белыми стражами гостя, которых здесь по праву считали весьма опасными бойцами. И потому сперва как следует убедились, что пояса не сохранили ни единого ножа, а уж затем расступились, кланяясь и открывая дорогу на огромный балкон, именуемый закатным. Мрамор для его постройки, белый с розовым узором, возили с материка, как и полупрозрачный бордово-золотой слоистый агат статуй.

Правитель возлежал на бордовой парче, покрывающей огромную раковину-жемчужницу из золота и агата. Размер раковины, заменяющей разом и ложе, и кресло, позволял принять любую позу, а ворох подушек и заботливые руки девушек-служанок помогали эту позу сохранять с полным удобством.

Газур приподнялся до сидячего положения и чуть поклонился — так велит обычай. Эраи ответил более глубоким наклоном головы и выговорил ритуальную фразу о своем счастье быть здесь, великом благе для Древа иметь такого правителя и ежедневной радости подданных. Яоол насмешливо кивнул и сделал сложный жест рукой. Слуги принесли вторую парчовую ракушку, плетенную из бамбука, легкую, лишенную золотой отделки, зато застланную подобающим храму синим покрывалом. Девушки засуетились, окружая ложе столиками с фруктами и напитками. Газур одним движением отпустил охрану и, пока стражи храма покидали зал по жесту Эраи, хищно изучал сирену Онэи, усевшуюся на полу возле синего ложа.

— Говорят, у вас в храме все по-простому, без должного почтения к званиям, владыка, — поделился Яоол своей осведомленностью. — Поэтому я и решил побеседовать без лишних людей моего двора. Это позволит вам побыстрее изложить свое дело, не доводя меня до скуки нудными проповедями. Вот ваше время.

Газур достал из-за ложа сосуд, бросил в него горсть песка и глянул, как тонкая струйка потекла в золотой поддон. Араави кивнул. Времени газур отвел недопустимо мало, но это — тоже игра. Не любит он храм. Хуже — терпит с явным трудом! Но куда он денется, выслушает. Засиживаться здесь дольше необходимого никому из гостей не хочется. Онэи вон крутит волосы на палец и смотрит в пол. Злится. Хорошо хоть Лоота рядом, при ней девушка чувствует себя уверенно: никто не обидит, хранительница не допустит.

Эраи улыбнулся уголками губ. Год назад Онэи была в бешенстве, вернувшись с праздника, где хор храма пел для газура. Уговорила Уло, взяла лодочку и уплыла в пустое море пошуметь. Не помогло. Ей до сих пор обидно.

Араави сердито глянул на сосуд. Если умная и выдержанная женщина, знающая себе цену и вполне взрослая, а Онэи уже двадцать шесть, целый год не может выбросить из головы что-то или кого-то, то дело не в обиде и не в злости. Лучше бы и правда песок закончился поскорее. А то перестанут злиться, начнут разговаривать и до чего еще договорятся… Онэи — ближайшая подружка Риоми, к ней сирена и ходила плакать после праздника. Твердила, что ошиблась кое в ком и ей больно от своей ошибки. Араави вздохнул. Удивительная девушка, любимица всего Древа. С тех пор как Онэи занимается младшими, детей не боятся отдавать храму, молодых сирен теперь много, и все девочки мечтают учиться обязательно у Онэи — доброй, веселой и заботливой. Даже те, кто без капли божьей, все чаще приходят и берут уроки пения, она не отказывает.

Газур сердито щелкнул ногтями по сосуду, напоминая о времени, уходящем впустую, пока гость молчит.

— Мы служим богине, и наши суетные усилия стяжать славу — ничто рядом с ее вечностью, — смиренно согласился Эраи, после мгновенного раздумья отсылая за дверь всех сопровождающих, кроме Онэи. — К тому же все преходяще, жемчужный правитель. Мы власть не наследуем. Так что церемонии у нас и правда скудны.

— О да, — с усмешкой согласился Яоол и спросил нарочито небрежно: — Эта красотка у твоих ног и есть Онэи? Едва узнал, она как-то поблекла… Дочь прежнего араави, даровитая, любимая служителями и простым людом, к тому же красивая. Другой на месте владыки Граата утопил бы ее, едва получив посох. Иногда араави брали хорошеньких девиц с опасным прошлым и излишком самомнения в личное… пользование. А вы, владыка, возвысили сирену и не опасаетесь предательства. Порой я не понимаю вашей беспечности, но вынужден признать, вы умеете выбирать людей. — Газур криво усмехнулся и сказал жестче: — Я предложил девчонке остров, титул и ваше место, когда призвал петь на празднике цветения перламутра. Почти уговорил, но малышка капризна. Я задумался: может, повысить цену?