Сын менестреля. Грейси Линдсей - Арчибальд Джозеф Кронин

Крутясь на качающейся банке, она высматривала противоположный берег и немного успокоилась, различив огни Гилстона, наверное, не больше чем в трех четвертях мили. Вот она, ее цель, и, обретя свежий запас решимости, Грейси направила к ней трясущуюся лодочку.

Цепко ухватившись за планшир, Роберт за все это время не проронил ни единого слова. Его взгляд по-прежнему был прикован к лицу матери и, хотя застыл от неуверенности, в целом был спокойным и бесстрашным. Встречаясь с этим доверчивым взглядом, Грейси всякий раз ощущала новый ошеломляющий всплеск чувств.

— Все хорошо, Роберт, — убеждала она его между двумя вдохами взахлеб. — Только качает немножко… Скоро мы доберемся.

Увы, несмотря на все ее усилия, спасительные огни подползали мучительно медленно. Позвоночник ее ломило, грудь сжимало, мокрые, в мозолях руки исходили лютой болью. Ветер все усиливался, он, словно живое существо, боролся с ней, вытягивая из нее силу, и, казалось, отбрасывал назад с каждым отвоеванным ею ярдом.

Теперь уже высокую зыбь венчали пенистые гребни, которые разбивались о нос крохотного суденышка и заливали его. Летящие брызги вымочили Грейси насквозь, волосы прилипли к залитому водой лицу. Ей хотелось завопить, сдаться, ухнуть в небытие. И все же она гребла и гребла, величайшим усилием воли заставляя лодку двигаться вперед.

Потом, пока она слепо гребла, уже почти совсем без сил, лодочка головокружительно взмыла вверх, Грейси не попала в воду одним веслом, и оно, не встречая сопротивления, вылетело из уключины и, когда Грейси шатнуло назад, исчезло в волнах.

Смертный ужас пронзил Грейси. Теперь они и в самом деле пропали. Она медленно поднялась, цепляясь за борта дико крутившейся лодочки. Огни Гилстона горели близко, до фонаря причала было не более четверти мили, но все равно при таком шторме это было куда дальше, чем мог бы долететь человеческий голос. Грейси била дрожь.

— Роберт, — позвала она, — иди ко мне.

Он видел, как улетело весло, все понял по ее лицу и теперь тихо плакал, плакал, казалось, про себя, слезы струились по его щекам. Но он послушался и приполз на четвереньках к гребной банке. Теперь ей ничего не оставалось, как только крепко прижать его к себе на дне лодки, заслонить, насколько могла, чувствуя, как быстро колотится его сердечко, шептать ему на ухо нежные, невнятные слова. И все время молиться в душе: «О Боже, что угодно, что угодно, только не это… Он так беспомощен и так мал».

Лодка уже потеряла всякое управление, и все же по какой-то причуде или, вероятно, по воле какого-то прибрежного течения, словно в насмешку над всеми мучительными и бесполезными усилиями Грейси, ее несло еле-еле поначалу, а потом все быстрее и быстрее к причалу Гилстона. Глядя на него сквозь водяную мглу, Грейси загорелась надеждой, и та огнем разошлась по ее холодным жилам.

— Роберт, думаю, у нас получится! — крикнула она и, собравшись с духом, видя, как сокращается расстояние, закричала изо всех сил. Ответа не было.

Маленькая лодочка, все глубже и глубже сидевшая в воде, казалось, в любой момент могла пойти ко дну. Грейси под проливным дождем, который заливал ей глаза, ослепляя ее, вновь закричала во весь голос. И тут, к вящей ее радости, безумной радости, она расслышала ответный крик и смутно различила фигуры, бегущие по пирсу.

В этот миг лодка, которую вовсю несло к пирсу, ударилась о помечавший вход в гавань большой железный буй, который Грейси, конечно, не могла увидеть в бурлящей тьме. Сила удара была чудовищной. Раздался омерзительный грохот. Легкая лодочка завертелась волчком, сломалась и развалилась на части. Грейси закричала пронзительно и отчаянно, когда их швырнуло в черное озеро.

Шок был сокрушительным. При ударе о воду ее хватка ослабла, руки разжались, и, когда Грейси выплыла на поверхность, то увидела, что Роберта уносит от нее. Все мысли ее были заняты одним: ребенок. Тут же заработала она ногами и руками, подхватила мальчика и через силу поплыла обратно к бую.

Поддерживая одной рукой Роберта, отчаянно борясь с водоворотами и течением, она старалась хоть как-то зацепиться пальцами за железные бока буя. Но бока эти, хотя и проржавели, были круглы и без ободка; стоявший на цепном якоре буй раскачивался по какой-то безумной дуге, то опасно надвигаясь вплотную, то отскакивая так, что не дотянешься.

Однако Грейси удалось разглядеть, что верхушка буя совершенно плоская, а в центр ее широкой поверхности приварено тяжелое кольцо. Теперь она знала, что делать. «О Боже! — снова взмолилась она. — Хоть в этом одном пошли мне удачу».

Поддерживая ребенка двумя руками под мышки, она как-то умудрялась держаться на воде и ждала, втянув бледные губы, ждала, пока буй качнется до самой нижней точки своей дуги. Тогда, собрав все силы, она попробовала подсадить мальчика на ровную поверхность. Не получилось. Вновь попробовала, и вновь упрямая железяка увернулась, содрав ей кожу с обоих предплечий, выпрыгнула из воды и отскочила прочь.

Силы Грейси уходили, тяжесть мокрой юбки тащила вниз. В отчаянии, не заботясь о собственном спасении, она подплыла поближе и на этот раз как-то сумела затолкнуть сына на плоскую верхушку буя: спасен. Страстное торжествующее рыдание вырвалось у нее. На долю секунды, подняв вверх лицо, она увидела, как Роберт схватился за кольцо, и тут же, прежде чем она успела отплыть, тяжеленная железяка качнулась вниз и с размаху ударила ее по голове.

Звук удара затерялся в ночи, но из тьмы вырвалась яркая вспышка и впилась Грейси в мозг. На один короткий миг она поняла, что это конец. Затем рев ветра и шипение дождя, ледяной холод воды, сомкнувшейся вокруг нее, — все это исчезло из ее сознания.

Ее лицо, бледное пятнышко на неоглядной черноте озера, было обращено к небу, где перед ее стекленевшим взором, казалось, возгоралась и разливалась светящаяся краснота. Искры вспыхивали в этом небесном сиянии, словно золотой венчик распускающегося цветка, в котором она все еще видела лицо Роберта. Затем, когда спасательная шлюпка подошла уже совсем близко, вода сомкнулась над ее головой.

Глава 8

Следующей весной однажды вечером аптекарь Хэй, закрыв свою лавку, отправился на обычную прогулку в сторону проезжей дороги.

Подходя к дому Дэниела Ниммо, он ускорил шаг, а стоя у входной двери и постукивая костяшками пальцев по ее стеклянной панели, всем своим видом выражал спешку и нетерпение.

Войти его пригласила сама Кейт. Хэй прошел в гостиную, где за столом у открытого окна сидели Дэниел с Робертом в окружении груды книг. Хэй, явно следуя