На крыльях. Музыкальный приворот - Анна Джейн

Все шло хорошо до того момента, как после небольшого перерыва, тогда нужно было идти на сцену настраивать свое оборудование, Антон и Арин не столкнулись с каким-то странным парнем в темно-красной худи с капюшоном, закрывающим пол-лица. Он налетел на Тропинина в полутемном коридорчике и едва не сбил его с ног. Тот едва удержал равновесие – все мысли в его голове были только о гитаре за спиной.

– Осторожнее, – довольно грубо оттолкнул его Антон. Парень в худи оказался не самым вежливым человеком в этом заведении и послал светловолосого далеко и качественно. Тот не мог не ответить. Завязалась перепалка. Слово за слово – и они зацепились друг за друга. Как так случилось, даже сам Антон не понимал. Минута – и он дышал огнем, когда как незнакомец в капюшоне, казалось, глумился над ним, не показывая лица.

– Кей, пойдем, нам пора, – тронул за плечо друга Арин, терпеливо ждущий, пока Тропинин остынет. У того в последние годы часто бывали вспышки агрессии, а после расставания с Алиной ему иногда и вовсе сносило башню.

– Иди-иди, – засмеялся тип в худи. – Выступать, что ли, пошел, блонди? Куда тебе, фальцетом там кукарекать начнешь?

Антон был так зол и ему так была нужна эмоциональная разрядка, что он от души ударил того, кто смеялся над ним и его командой.

Парень, кажется, не ожидал подобного – он был не готов к внезапной злой атаке и не успел блокировать удар, пришедшийся не в скулу, не в челюсть, не в губу, а прямо под глаз.

– Кей! – схватил Тропинина за плечи Арин. – Ты с ума сошел? Никаких драк.

Антон исподлобья глянул на обидчика и ухмыльнулся.

– Проваливай, крошка.

– Ты пожалеешь, – сказал вдруг парень – совсем иным голосом. Без тени глумления и насмешки. – Понял?

– Тебя – может быть, – легко согласился Антон. – Испытываю патологическую жалость к носителям большего числа хромосом, чем нужно.

Парень расхохотался.

– Люблю дерзких девочек. Я запомнил тебя, блонди.

И на этом он удалился, а Арин едва удержал вырывающегося друга, желающего еще раз врезать наглецу по морде.

Вскоре они уже выступали на сцене перед ленивой толпой и сидящим где-то там наверху продюсером. Антон был так зол, что и песня получилась резкой и агрессивной, и это даже немного завело скучающую толпу. Все свои эмоции, свой гнев и разочарование в людях он выплеснул в той песне, и когда они ушли за кулисы, долго не мог отойти от сценического яростного образа – эмоции внутри хлестали жгутами.

А после к ним подошел Андрей, серьезный и едва сдерживающий торжествующую улыбку.

– За мной, – только и сказал он, и парни отправились следом – на второй этаж, прямиком в ту комнату, в которой находился таинственный продюсер.

Злость Антона почти торжествовала – музыканты отлично понимали, что их не просто так повели наверх, однако какое бешеное злобное разочарование поджидало его за дверью, которая отделяла НК от продюсера!

На низком алом диванчике, перед столиком с напитками и закуской, закинув ногу на ногу, сидел тот самый тип – Антон тотчас узнал его по темно-красной худи. Капюшон был снят. А под глазом его виднелась примочка – под тем самым глазом, в который его ударил Антон. И парень недобро ухмылялся, глядя на лидера группы. Тот упрямо не отводил глаз.

Лицо продюсера в ярком электрическом свете было неуловимо знакомо.

– Это Кезон из группы «Красные Лорды», – сказал Андрей, не придавая значения взглядам, которыми обменивались Антон и продюсер.

Услышав столь громкое имя, парни изумленно переглянулись. Такого поворота они явно не ожидали. Слишком известной была эта группа, чтобы можно было взять и поверить в то, что один из ее членов просто так приехал в их город и решил продюсировать кого попало.

Это казалось нереальным. И было похоже на розыгрыш.

– Да ну, – насмешливо сощурился Келла. Он, кажется, единственный не поверил. – Гон!

– Ефим, – терпеливо попросил его менеджер. – Помолчи. Сядь. Все сядьте, – велел он.

– Не стоит, я скажу быстро, – махнул рукой Кезон и отпил темного пива из высокого стакана. И кто бы мог подумать, что Лорд – их соотечественник?!

– Да, меня зовут Кезон, и как вы понимаете, в музыке я разбираюсь более чем. Вы мне понравились, парни, честно. Крепкий середнячок. И знаете, я бы хотел дать вам шанс стать рок-старс и все такое. Это крутая жизнь, поверьте: деньги, фанаты, девчонки, – со знанием дела сказал Кезон. – Но есть один неприятный факт. Неприятный и болезненный.

Лорд поднес указательный палец сначала к собственному подбитому глазу, затем ткнул им в сторону крепко стиснувшего зубы Антона.

Андрей изумленно глянул на знаменитого музыканта, как будто бы тот нарушал некую договоренность. Он смолчал, однако видно было, что все это ему не нравится.

– Из-за этого урода никаких шансов, чуваки. Он ударил меня. Это больно и неприятно. А прощать я не умею, – пожал сочувствующе Кезон плечами. – Так что сегодня вы в самом большом пролете.

Антон смотрел на глумящегося Лорда глазами, в которых полыхало море кипящей ярости. Фил и Арин молчали, Рэн и Келла одновременно заговорили, но их никто не слушал.

– Я ведь сказал, что ты пожалеешь, принцесса, – улыбнулся Кезон, и теперь уже вся группа удерживала Кея от того, чтобы тот не набросился на звезду мировой сцены вновь.

А тот только смеялся звонко. И даже Андрей не понимал, что происходит.

Вовремя подоспела охрана и выпроводила «На краю» вон. Они уходили из клуба оглушенные, потрясенные и злые, но поникшим был только солист.

Антон молча сел в свою машину и резко сорвался с места, не слушая крики друзей.

Он провел всю ночь, сидя на крыше отцовского дома, не отвечая на звонки, и Арин с трудом нашел его перед рассветом – не сразу сообразил, где может прятаться Тропинин наедине с собой.

– Я все испортил, дружище, – заплетающимся языком сказал Антон, увидев Арина. Тот сел рядом, не боясь испортить одежду. Зеленые глаза его скользнули по пустым бутылкам, бровь чуть вздернулась.

– Все в порядке, – сказал длинноволосый, глянув в небо, на котором только-только загорелся рассвет: неровная раскаленная полоса зажглась над горизонтом, разгоняя дымные сизые тучи.

– Испортил всем вам будущее, – отпив прямо из горлышка, сообщил Антон с горькой насмешкой и повторил слова Кезона:

– Урод.

– Глупости. Хватит пить, – вырвал у него из рук бутылку Арин. – Вставай и пойдем.

– Сам иди, – отмахнулся Тропинин и рывком взъерошил выбеленные волосы, закрыв лицо руками. Длинные пальцы его, на которые были нанизаны перстни, слегка подрагивали.

Нет, естественно, в серых глазах Антона не было слез, но выражение их было таким, что Арину стало не по себе. В этих глазах не было боли или отчаяния, что-то другое пряталось за ресницами. Но вот что?