На крыльях. Музыкальный приворот - Анна Джейн

– Культурная, воспитанная, скромная!

– Не приспособленная ни к чему, добренькая!

– Трепетная и ранимая… Как эмо, только в девятнадцатом веке, – мечтательно произнесла одна из девчонок, сидевшая позади Антона.

– Романтическая идиотка, – отчетливо ляпнул Кирилл. И Антон вспомнил, что мать так часто называла дочку своей знакомой, которая собралась поступать в театральное.

Литератор, слыша все это, просиял.

– Спасибо за ответы! Вы только что показали всем нам крайне ошибочный стереотип, сложившийся вокруг термина «тургеневская барышня»! – воскликнул он. – Но сейчас я попытаюсь донести до вас настоящую интерпретацию, то, что вкладывал в своих героинь сам Иван Сергеевич!

И преподаватель долго и с воодушевлением рассказывал об истинной тургеневской девушке, о ее благородстве, нравственности, справедливости и, конечно же, умении любить. А также о силе духа и стремлении идти до самого конца, во что бы то ни было.

Почему-то такой девушкой Антон считал Алину, в которую тайно был влюблен.

И в конце урока ему на стол прилетела записка от нее.

«Я похожа на тургеневскую барышню?» – спрашивали мелкие, но отчетливо, с силой выведенные буквы с завитушками. Лескова всегда писала черной гелиевой ручкой. Сообщение прислать она не могла. В элитной школе нельзя было пользоваться мобильниками – строгий закон, который всецело поддерживали родители, знающие цену хорошему образованию.

И тогда Антон решился.

«Скажу тебе об этом сегодня в четыре, в «Парусах», – написал он в ответ. «Парусами» называлось кафе неподалеку от школы, где они часто бывали: он, Алина, Арин и Ольга.

«Идет», – одним словом ответила Алина. Отчего-то на губах ее появилась улыбка.

А вот Кирилл не улыбался – он смотрел на брата холодно и презрительно, увидев, что тот переписывается с Лесковой. Антон лениво показал ему средний палец, заставив близнеца психануть.

Второй раз в этот день он увидел Кирилла через стекло кафе, когда сидел в нем вместе с Алиной.

О том, похожа ли она на тургеневскую барышню, он так и не сказал ей; зато они говорили о многих других вещах. Куда более важных.

С братом с тех пор они почти не общались, хоть и жили в одном доме.

Алина выбрала Антона.

* * *

Все это махом пронеслось в голове Антона – как порыв ветра, и секунды не прошло.

И он вдруг подумал, что образ тургеневской барышни больше применим к Кате, не к Алине. Тогда он слишком сильно романтизировал ее. Почти боготворил. Как выяснилось – напрасно.

– Ты такой начитанный, оказывается, – одарил Тропинина новой улыбкой Кезон. – Кстати, с Катей мы как-то читали одну кни…

– Заткнись, – перебил его в своей обычной нагловато-хамоватой манере Антон, понимая, что оставаться в этом месте больше не может. Из-за драки с этим уродом могут быть проблемы. И он обещал Кате.

Он может себя контролировать, черт возьми, может! Может, может!

Покажет этому уроду, что у него нет прав на Катю, и уйдет. Не поддастся на провокации.

– Ух ты-ы-ы, как невежливо, – протянул Кезон.

– Да мне плевать. Просто запомни: Катя – моя. Не бери чужое, малыш. Чревато неприятностями.

– Ты мне их, что ли, доставишь? – отчего-то потемнели и без того темные глаза Кирилла.

– Может, и я, а может, и нет, – туманно отвечал Тропинин. – Тот, кто их ищет, всегда найдет, – позволил он себе кривоватую улыбочку, более похожую на оскал, придававший его лицу хищное, не слишком приятное выражение.

– Как грозно, – покачал головой Кезон, продолжая раскачиваться. – Кстати, я тут подумал. Так странно выходит. Я сделал тебя тем, кем ты являешься. Своей копией. А та, которая мне нравится, выбирает тебя, а не меня. Не смотрит на оригинал. Несправедливо?

– Тебе плохо? – осведомился Тропинин. Волны гнева вновь зашептали, но он держался – теперь было легче.

– Да, мне плохо. Катрина сегодня меня расстроила, – резко остановился Кирилл, тормозя о пол. – И ты меня тоже расстроил. А расстраивать продюсера – дело ли это?

– Что ты несешь? – с великой неприязнью смотрел на него Антон.

– Истину глаголю, – притворно вздохнул Кирилл. – Неужели ты до сих пор не знаешь, почему стал популярным? Почему смог достичь того, чего не смогли достичь другие? А ведь ты не единственный талантливый парень в этом городе, Тоха.

Он попытался положить руку на плечо Антону, но тот тотчас сбросил ее.

– А ты любишь провоцировать, – усмехнулся он.

– Это не провокация. Это правда, которую ты не знаешь, – ответил серьезно тот. И добавил: – Блóнди.

* * *

Они познакомились на одном из прослушиваний, когда «На краю» только начинали. С ними уже связался Андрей, видевший их выступление и искавший для группы способы реализации.

В тот далекий холодный день Андрей сказал Антону, что на прослушивании в клубе будет какой-то важный тип, открывший свою звукозаписывающую студию. И что он ищет группы, которые будет раскручивать.

– У него много денег, а у вас – много шансов, – сказал Андрей тогда, и Антон почему-то ни разу не сомневался, что «На краю» понравится этому продюсеру.

Откуда у него появилась такая самоуверенность, он понятия не имел – просто знал, что однажды НК повезет. Потому что парни жилы рвали на постоянных репах. Делали все возможное, чтобы звучать лучше. Хотели идти дальше. И самое главное – горели. И сердца их горели, и глаза, и надежда – тоже горела как факел, освещая путь вперед.

И сам он вкладывал в музыку всего себя – полностью, искренне, безотчетно. Пути назад для Антона не было. Позади – только море. Без берега и кораблей.

…В клубе, куда «На краю» в полном составе приехали на прослушивание, было душно, накурено и многолюдно. Не только они хотели попасться на глаза продюсеру – счастье решили попытать многие, но не у всех был Андрей Коварин, человек, взявший на себя непосильную задачу найти финансирование для группы и возможности для раскрутки.

Может быть, Антон был уверен в успехе и благодаря ему. Андрей был не тем человеком, которого можно с легкостью назвать филантропом. Он не занимался благотворительностью, он делал деньги и за провальный проект никогда бы не взялся. Если бы НК не виделись ему перспективной группой, он бы и не посмотрел на них.

Но ток по нервам все равно был.

Антон нервничал, как и его парни.

Группы выступали одна за другой на тесной сцене клуба, а продюсер сидел наверху, в нависающем над музыкантами балкончике с комнатами для особо важных гостей, и его даже не было видно. Поэтому понять, понравилась ли ему та или иная группа, было невозможно.

От выступления к выступлению у Антона росла уверенность в том, что они лучшие – по качеству и звучанию, в первую очередь. К тому же «На краю» не стремились копировать кого-то из знаменитых музыкантов – на этом с самого начала настаивал Тропинин, который точно знал – чтобы найти слушателей, надо прежде всего найти себя. Нервозность, однако, ни у него, ни у его музыкантов не пропадала. Единственный, наверное, кто казался беззаботным в те часы, – так это Келла, про которого Рэн шутил, что его подобрали с улицы. Они действительно познакомились в переходе. Кей просто услышал, как тот играет на гитаре, и потащил с собой на репетиционную базу, там оказалось, что Келла еще и стучит по тарелкам, а «На краю» как раз искали нового барабанщика.