Вацлав Нижинский. Новатор и любовник - Ричард Бакл

Батонами, Ковалевской и некоторыми другими, когда подошел Гинцбург и сказал, что должен поговорить с ней наедине. Она встревожилась, опасаясь, что Григорьев или Кремнев, руководившие занятиями, сообщили, что она не способна танцевать, последовала за Гинцбургом на палубу, где он остановился и официальным тоном произнес: «Ромола Карловна, поскольку Нижинский не может говорить с вами сам, он просил меня узнать, согласны ли вы выйти за него замуж?»

Ромола не могла поверить, что ее мечта осуществилась, и подумала, будто друзья сговорились посмеяться над ней. Она заперлась в своей каюте и, ссылаясь на головную боль, не впускала даже Анну и Ковалевскую. Однако вечером она получила записку от Гинцбурга, где говорилось, что он больше не может заставлять Нижинского ждать, и просил дать ответ на предложение. Она оделась и вышла на палубу. Шел двенадцатый час.

«Неожиданно, словно ниоткуда, появился Нижинский и спросил: „Mademoiselle, voulez-vous, vous et moi?“[329] — и, словно в пантомиме, указал на четвертый палец левой руки, где носят обручальное кольцо. Я утвердительно кивнула, взмахнув руками, и сказала „Oui, oui, oui“ [330].

Мягко взяв меня за руку и не говоря ни слова, Вацлав повел меня на верхнюю палубу. Там никого не было. Он поставил два шезлонга под капитанский мостик, и там мы сидели в молчании, слушая ритмичный звук шагов дежурных офицеров, рокот волн и следя за струйкой дыма, выходящего из трубы, темной лентой на фоне ясного ночного неба с мириадами звезд. Я ощущала ровное покачивание корабля и стук своего собственного бешено бьющегося сердца. Все было таким мирным в этой теплой тропической ночи. Я знала — Нижинский чувствует то же, что и я. И так же, как этот белый пароход, плывущий в беспредельном пространстве необозримого океана к конечной цели своего пути, мы двигались навстречу нашей судьбе».

На следующее утро большая часть труппы к шести часам утра была уже на ногах, чтобы на рассвете увидеть фантастический порт Рио с его горой, называющейся «Сахарная голова». Это был один из незабываемых моментов в жизни Рамберг, наряду с тем днем, когда она впервые увидела бескрайнюю гладь моря у Северогерманского побережья, а по прибытии в Швейцарию столь же сильное впечатление на нее произвели золотистые облака, оказавшиеся вершиной Монблана. Вслед за утренним кофе в комнату Ромолы влетела Жозефина Ковалевская.

Ж. К. Ах, Ромола Карловна, я так счастлива, так счастлива! Замечательная новость! Поздравляю вас от всего сердца. Невероятно. Но я почему-то всегда знала, что Вацлав Фомич не такой, как о нем болтают.

Не слишком тактичное высказывание, но в действительности ситуация была настолько исключительной, что участникам труппы приходилось изыскивать все возможные резервы такта, чтобы вежливо прореагировать на новость, переполнившую всех недоверием и смятением. «О, вот бы увидеть лица всех остальных, когда они услышат!» — воскликнула Ковалевская. В каюту Рамберг с этой новостью поспешила мадам Батон.

Мадам Б. Невероятная новость! Нижинский обручился с Ромо лой!

Она не увидела лица приятельницы, так как Мими с чувством огромной потери и внезапным осознанием своей любви к Вацлаву, чтобы скрыть слезы, сделала вид, будто что-то достает из чемодана, стоявшего под кроватью.

Когда большой, как медведь, Батон поднялся на палубу, чтобы поздравить счастливую пару, он так горячо сжал руку Ромолы, что Вацлаву пришлось прибегнуть к красноречивому вмешательству.

Н. Рейх toucher, pas casser![331]

«Эйвон» причалил в Рио вечером в воскресенье 31 августа и должен был отчалить в 5:45 на следующий день, так что предполагалось организовать экскурсии. Людям обычно даровано в жизни только несколько дней абсолютного счастья. Если большую радость доставляют воспоминания о своем собственном счастье, то немалое удовольствие — обсуждать счастье других. В первый день своей помолвки Вацлав и Ромола наслаждались не только тем, что после длительного путешествия по морю сошли на берег — они впервые ступили на континент Нового Света, осмотрели залив Рио-де-Жанейро и окружающие горы. Могло ли что-нибудь — мухи, жара, застенчивость, присутствие Ковалевской, служившей им переводчицей, — испортить их бесконечное счастье? Шесть месяцев она с исключительной настойчивостью шла к своей цели, а Вацлаву Бог наконец послал девушку. Час завершения близился. Перед тем как покинуть город, они заехали в ювелирный магазин, и Вацлав, выбрав два обручальных кольца, заказал выгравировать на них имена и дату. Затем они отправились на гору Сильвестр, где позавтракали в роскошном отеле посреди тропического леса. Это был первый раз, когда Вацлав и Ромола сидели за одним столом. Они катались среди гор под усыпанными орхидеями деревьями. Ромола, сидя между богом танца и бывшей любовницей Ага Хана, ощущала себя школьницей на воскресной прогулке. Заехав за кольцами, они вернулись на корабль, где принимали поздравления. Этим вечером Ромола сидела рядом с Нижинским за столом капитана.

После ужина Больм отвел ее в сторону. Многие в труппе, возможно, предчувствовали несчастье, но Больм оказался единственным из числа не охваченных жаждой сватовства, чье положение и дружба с Ромолой придали ему храбрости и право вмешаться.

А. Б. Ромола Карловна, я слышал… не могу этому поверить… Что означают все эти разговоры о вас и Нижинском? Я никогда не мог себе представить… Вы как будто не интересовались им. Что произошло?

Р. де П. Ну, я не всегда говорю то, что думаю и чувствую.

А. Б. Но в конце концов выйти замуж за человека, которого вы не знаете, совершенно незнакомого, за человека, с которым вы даже не можете разговаривать…

Р. де П. Но я знаю Нижинского. Я много, много раз видела, как он танцует. Я знаю его гений, его характер — все.

А. Б. Вы — дитя. Вы знаете его как артиста, а не как мужчину. Он любезный молодой человек, приятный коллега, но, должен предостеречь вас, он абсолютно бессердечен.

Больм рассказал ей историю о реакции Вацлава, вернее, об отсутствии реакции на смерть Томаша Нижинского, утверждая, будто Вацлав лишен нормальных человеческих чувств.

Р. де П. Не обязательно. Нет, нет, я уверена, у него доброе сердце. Тот, кто танцует так, как он, не может быть жестоким. А впрочем, мне все равно.

А. Б. Ромола, я обязан предупредить вас. Я знаю ваших родителей, мне оказывали гостеприимство в вашем доме. Это мой долг. Дружба Нижинского с Дягилевым, хотя, возможно, вы этого и не понимаете, больше чем просто дружба. Вероятно, он не сможет полюбить вас, и это разрушит вашу жизнь.

Р. де П. (очень решительно). Благодарю вас. Я знаю, вы желаете мне добра. Но я выйду замуж несмотря ни