Позывной «Крест» - Константин Стогний

Халид Асаад заметил хорвата и, невозмутимо плеснув себе в крохотную чашку кофе из бронзового кофейника, сказал:

— Сти-и-ип! Чай пей! Остынет! Кстати, вот, познакомься — это Виктор Лавров, украинский журналист. А это Стип Врлич — хорватский ученый…

— Да пошли вы! — разозлился Стип и, захлопнув дверь, захромал в свою комнату.

Виктор недоуменно посмотрел на старика.

— Тебе придется многое объяснить ему, парень, — не теряя самообладания, сказал Асаад и отхлебнул горячего кофе.

— Послушайте, уважаемый…

— Я все знаю, — вполголоса перебил старик. — Женщина не будет тащить рюкзак чужого мужчины через всю страну, притом всячески оберегая его. Отдыхай, парень.

Старик допил свой кофе и вышел из кухни.

* * *

Машина приехала только утром, точнее, приехали две машины. Одна была темная — седан иранского производства «Иран Ходро Саманд», на нем прибыл мэр города Тадмор Талал Барази с охраной. На второй — японском, цвета светлого пустынного камуфляжа внедорожнике «Лэнд Крузер Прадо» — прикатил начальник городской полиции Акрам Бассо со своими подчиненными.

Халид внимательно рассмотрел приехавшие машины в окно столовой и обратился к хорвату:

— Стип, это полиция. Когда они придут, ты сдашь его? — Асаад указал пальцем на комнату украинца, которого в это время перевязывал Али ибн Сина.

— Конечно нет! — заверил его Врлич. — Они его заберут, и где я его потом найду? Убийцу своей любимой женщины я должен казнить сам.

— Хорошо, тогда скажем им, будто он вместо Светланы работает в польской экспедиции, — предложил Халид.

Он заглянул к Лаврову:

— Ты не можешь говорить, так что сиди тихо. Знаешь, почему ты должен молчать?

Виктор в недоумении помотал головой.

— Потому что полиция сейчас арестовывает и сажает в тюрьму всех чужаков без определенного рода занятий, которые могут оказаться наемниками из европейских стран. К тому же здесь за последние двое суток погибли три солдата сирийской армии и пропал без вести генерал политбезопасности. Сначала сажают, потом разбираются. А в тюрьме ты умрешь! — объяснил Али.

Халид подошел к двери и, прежде чем открыть ее, еще раз напомнил Стипу:

— Украинец не может говорить из-за ран!

Врлич опять посмотрел на дверь в комнату Лаврова таким взглядом, каким смотрит лев сквозь сухую траву на мирно пасущуюся антилопу.

— Ас-саляму алейкум ва-рахмату-Ллахи ва-баракятух[42], почтенный Халид Асаад! — приветствовал главного смотрителя музея мэр города Тадмор.

— Ва-алейкум ас-салям ва-рахмату-Ллахи ва-баракятух[43], уважаемый Талал Барази! — ответствовал музейщик.

— Соседи сказали, что вы не ночевали дома, телефон не отвечает, вот мы и приехали проведать, — объяснил Талал Барази свой нечаянный визит.

В это время из гостиницы вышел врач Али ибн Сина.

— Доктор, и вы здесь? Салям! — помахал ему рукой мэр и опять обратился к музейщику: — Что произошло? Почему здесь врач?

— Я остался переночевать в гостинице, а телефон поставил на зарядку в музее, да и забыл там, — объяснился Халид Асаад. — Один из археологов упал на ступеньках гипогея Трех Братьев, сильно травмировался.

— Археологи здесь? — удивился мэр. — Мне доложили, что они эвакуировались…

— Нет-нет, только профессор Михайловский. Заходите в дом, выпейте с нами кофе, — пригласил Асаад, не дав закончить фразу Барази.

— Конечно! — с удовольствием согласился мэр. — Руку хочу пожать!

Главный смотритель обернулся на подошедших полицейских и обратился к Акраму Бассо:

— Вы тоже проходите!

В столовую первым зашел Халид, за ним мэр, затем начальник полиции.

— Стип Врлич, — указал на хорвата Халид Асаад. — На случай, если запамятовали имя, уважаемые. У европейцев странные имена, которые трудно запомнить и легко забыть.

— Здравствуйте, уважаемый Талал Барази и уважаемый Акрам Бассо, — приподнялся со стула серб.

— Сиди, дорогой! — мягко усадил его мэр. — Мы видим, что ты на костылях.

— Ничего, — вежливо возразил Стип Врлич, но обратно сел потому, что столовую наполняли охранники мэра и полицейские, из-за чего места недоставало.

Начальник полиции заглянул в свободные комнаты и вошел в ту, что занимал Лавров, вслед за врачом. Протянул руку для рукопожатия украинцу.

— Акрам Бассо, — представился начальник полиции.

— Его зовут Виктор Лавров, он не может говорить, — поспешил встрять Али. — Невралгия третьей ветви тройничного и языкоглоточного нервов на фоне сильного ушиба, полученного при падении.

— Как это? — не понял начальник полиции. — С лестницы упал, а язык не работает?

— Э-э-э, чего же тут непонятного? — вместо врача ответил заглянувший в комнату мэр. — Мне зуб мудрости когда удаляли, неврит третьей ветви тройничного нерва случился, я три дня разговаривать не мог, разве вы не заметили?

— Заметили, спасибо большое! — поблагодарил Акрам: то ли за то, что мэр потрудился ему разъяснить непонятное, то ли за то, что тот целых три дня молчал и не поучал его.

— От сильной дозы обезболивающего действительно иногда на некоторое время утрачивается функция речи, — еще раз объяснил Али ибн Сина.

— У меня есть хорошее гранатовое вино, — заглянул к ним Асаад. — Садитесь за стол.

— Спасибо, почтенный Халид, но я на службе, — отказался начальник полиции.

— Мне тоже пока ни к чему, — отрицательно покачал головой мэр.

Он, как и сирийский президент Башар Асад, был алавитом, однако в повседневной и ритуальной практике шииты-алавиты отступают от некоторых важных предписаний ислама — вплоть до обрезания и запрета на употребление в пищу свинины. Поддерживают даже такие элементы языческих верований, как культ солнца, луны и звезд. Но при этом отмечают Пасху и Рождество, верят в святую Троицу и причащаются вином.

— Ну, уважаемый Виктор, выздоравливайте! — сказал на прощание мэр. — Надеюсь, поговорим, когда увидимся в следующий раз. Я очень уважаю вашего президента Владимира Путина!

— Он украинец, — поправил мэра начальник полиции, уже полиставший украинский паспорт с трезубцем.

— Неважно, поговорим, значит, про Крым, — отмахнулся Талал Барази, мягко подталкивая его к выходу.

Когда полицейские упаковались в свой внедорожник, а охранники ожидали посадки своего подопечного, Халид обратился к мэру: