Вторая мировая война. Ад на земле - Макс Хейстингс

Летчик из Канзаса Боб Рэймонд добрался до Великобритании и служил там сначала в английских ВВС, а потом в американских. В мае 1942 г. он писал домой: «Здесь так сильна власть традиции и прецедента, что всякая политическая, деловая, религиозная и прочая мысль давно остановилась. Таких экономически отсталых людей еще поискать. Отвергаются любые сберегающие время и труд машины, простые и прямые методы управления. Сплошные чаепития, с пятницы до понедельника выходные, праздники и т. д.»2. Опрос общественного мнения, проведенный правительством США 25 марта 1942 г., показал: «Американцы больше доверяют военным усилиям русских, чем британцев; они считают, что русские лучше используют наши поставки по ленд-лизу»3. Оценка военных действий англичан резко снижается после падения Сингапура. Сами англичане прекрасно понимали, как к ним относятся их союзники. «Американцы видят в нас постепенно вырождающуюся нацию, – утверждал отчет Военного министерства от января 1943 г. – Нацию высокомерных, неприветливых, нелюбезных людей, живущих по старинке, цепляющихся за воспоминания о величии, которому мы уже не можем соответствовать, поскольку ведем дело старыми, неэффективными методами. Не стоит тешить себя мыслью, будто мы сеем семена дружбы в чистую почву: там уже дремлют сорняки недоверия и неприязни»4.

На всем протяжении 1942 г. Великобритания продолжала беспощадную войну на море за сохранение своих дальних линий снабжения. Постепенно набирали силу и налеты ВВС на Германию, к английским эскадрильям бомбардировщиков присоединилось и несколько американских. На бирманской границе японцам противостояла слабая армия, состоявшая по большей части из уроженцев Индии. Американские начальники штабов рвались как можно скорее высадиться во Франции, но предлагали лишь символическое участие небольшого отряда своих соотечественников в этом обреченном предприятии, на которое призывали бросить как можно больше английских солдат. Черчилль категорически отверг эту идею и убедил Рузвельта поставить более реалистичную цель: обеспечить западным союзникам превосходство в Средиземноморье. Северная Африка, таким образом, оставалась единственным театром войны, на котором существенные английские силы бились с войсками оси. В пустыне Восьмая армия готовилась к новому прорыву в те дикие места, к которым ни та, ни другая сторона не питала ни малейшей эмоциональной привязанности. Английский офицер Кит Дуглас писал:

«Богатые и могущественные люди, которые затевают войны… имеют на это столько причин, что могли бы поделиться и с нами. Они-то понятно чего хотят: осуществляют какие-то собственные желания или прихоти своих правительств, а нас используют как орудия, чтобы получить желаемое. Поразительное зрелище: тысячи солдат, среди которых почти никто не знает толком, за что сражается, терпят лишения, живут в неестественных, опасных, хотя не скажу, чтобы в совершенно невыносимых условиях, убивают и идут на смерть, причем в перерывах между боями чувствуют скорее дружеское расположение к тем, кого убивают и кто убивает их, поскольку тем приходится переносить такие же испытания»5.

Ни Черчилль, ни его народ не ставили под сомнение принципиальную важность событий в России, однако для самоуважения британцев операции в Северной Африке значили ничуть не меньше. Зимой 1942/43 г. появилась также возможность весьма существенная, и от нее никак не следовало отказываться, – обеспечить нескольким американским подразделениям опыт боевых действий, а заодно сбить спесь с их генералов. В предшествующий год казалось маловероятным, чтобы англичане сумели удержать хотя бы Египет. Член палаты общин Гарольд Николсон писал: «Ходят слухи, что наши ребята не так уж доблестно сражаются… Не выдерживают. Но ведь точно такие же англичане плавают на торговых судах и выиграли Битву за Британию. В нашей армии мораль никуда не годится»6. Черчилль провел секретное заседание палаты общин и вынес на обсуждение кампанию в пустыне: «Действия наших сухопутных подразделений… не соответствуют ни былому, ни нынешнему духу войска в целом»7. После бесславной капитуляции Тобрука 21 июня Окинлек сместил своего полевого командующего Ричи и сам возглавил Восьмую армию. Но под конец месяца, потерпев поражение под Матрухом, разбитые полки вновь отступили – вплоть до линии Эль-Аламейн, уже внутри Египта.

Это были тяжелые времена для Англии. Все понимали, что командование войсками в пустыне и стратегические операции начала 1942 г. были ниже всякой критики, сражения за Газалу показали полную беспомощность военного руководства. Падал боевой дух. Обе стороны считали вполне вероятным захват Каира и переход всего Египта в руки Роммеля. Стратегические последствия такого поражения были бы не очень значительны, поскольку страны оси не располагали ресурсами, чтобы развить преимущество, но это означало бы серьезный удар для престижа Британии, и без того сильно пострадавшего. Египет был охвачен паникой; Средиземноморский флот ВМФ Британии спешно эвакуировался из Александрии. Лейтенант Пьетро Остеллино восторженно писал об этих событиях своей жене 2 июля 1942 г. Его слова вполне отражают еще сохранившиеся у части итальянских фашистов надежды добиться перевеса на поле боя: «Дела идут все лучше и лучше. Как ты знаешь из радиопередач и газет, англичане с союзниками получили тут такую трепку, что больше и головы не подымут. Поделом! Наши солдаты просто замечательные! Теперь-то мы непременно победим»8.

Того же мнения придерживался и Вашингтон. Руководство американской армии было уверено и сохраняло это убеждение до поздней осени, что кампания проиграна, что Восьмая армия не может тягаться с немецким Африканским корпусом, который будет неуклонно прорываться вперед и овладеет дельтой Нила. В июле английские жители Каира предавались унынию, а туземцы уже позволяли себе откровенно торжествовать. В печально знаменитый день – «Пепельную среду» – в штабе командования на Ближнем Востоке жгли секретные документы, а членов семей чиновников и военнослужащих переправляли в Палестину. К стыду властей, управлявших этой подмандатной территорией, нескольким сотням евреев, которые бежали из Египта (среди них были и люди, работавшие на англичан), отказали в визе. Чиновники не сочли возможным превысить иммиграционные квоты.

И все же положение англичан было не так худо, как они сами считали. Даже в оккупированной Европе находились гражданские лица, которые на основании скудных и лживых сообщений в выпускавшихся нацистами сводках делали более проницательные выводы, чем солдаты союзников непосредственно на поле битвы. Виктор Клемперер, дрезденский еврей и автор знаменитого дневника, 8 июля 1942 г. писал: «Преувеличения Англии и России я оцениваю в 100 %, Геббельса и Ко – в 200 %… В России Гитлер уничтожает себя каждой своей победой; в Египте он мог взять верх, однако… Роммель, по-видимому, застрял перед Александрией»9. Клемперер оказался прав: Роммель попал в незавидное положение. Армия оси, уступавшая численностью своему противнику, целиком зависела от растянувшейся на 2500 км линии снабжения. Поставки топлива и боеприпасов из Германии всегда были недостаточными. Руководствуясь данными Ultra, ВВС и ВМФ Великобритании наносили все более ощутимые удары по транспорту, переправлявшему через Средиземное море топливо, танки и снаряжение.

Английские ВВС в Северной Африке пополняли свой состав, а силы люфтваффе слабели. На вооружение Восьмой армии начали поступать американские танки Grant, практически равные по боевым качествам бронемашинам Роммеля. Со стратегической точки зрения немцам следовало бы отступить на линию обороны в Ливию, упростив тем самым логистику своего снабжения и усложнив задачу снабжения для англичан. Какие бы иллюзии ни питали солдаты Роммеля, сил для завершающего удара по Александрии у них уже не было. Но тщеславие нередко побуждало Лиса пустыни превышать собственные возможности, а Гитлер требовал от Африканского корпуса решительных действий с еще большей агрессивностью, чем Черчилль – от своей армии.