Камера - Джон Гришэм

Секретарша сняла телефонную трубку. Послечетырех звонков и получасового ожидания на пороге приемной возник мистерЛарримур. Обменявшись рукопожатием, мужчины двинулись по довольно узкомукоридору. В кабинете помощника царил хаотический беспорядок, как, собственно, иследовало ожидать, судя по внешности хозяина. Ларримур походил на сказочногогнома с выгнутой дугой спиной и напрочь лишенного шеи. Длинный подбородокупирался в грудь, и, когда гном начинал говорить, его глаза, нос и рот будтостремились сойтись в одной точке. Лицо помощника губернатора пугало.Определить, тридцать ему лет или пятьдесят, Гудмэн не сумел. “Должно быть,передо мной гений”, – подумал юрист.

– Губернатор выступает на совещаниипредставителей страхового бизнеса, – пояснил Ларримур, беря со стола рабочуютетрадь и раскрывая ее как некую драгоценную скрижаль. – Затем он долженпосетить одну из городских школ.

– Я подожду, – сказал Гарнер. – Дело у менядовольно срочное. Прогуляюсь по улицам.

Отложив тетрадь в сторону, помощник скрестилна груди руки.

– Как себя чувствует этот юноша, внук Сэма Кэйхолла?

– О, он по-прежнему разрабатывает стратегиюзащиты. Я, видите ли, руковожу в фирме “Крейвиц энд Бэйн” секцией pro bono иприбыл сюда специально, чтобы оказать своему коллеге некоторую помощь.

– Аппарат губернатора пристально следит заразвитием ситуации, – наморщив личико, строго произнес Ларримур. – Похоже, судтвердо решил поставить точку.

– Суду ничего другого и не остается. Насколькосерьезно губернатор относится к вопросу помилования?

– Он выдвинул идею провести слушания. Обисходе же можно только гадать. Полномочия его чести весьма широки, как вынаверняка знаете. Губернатор вправе смягчить наказание или даже выпуститьузника на свободу. В его власти заменить казнь пожизненным заключением. Срокзаключения, кстати, может быть сокращен.

Гудмэн кивнул.

– Есть ли у меня шанс увидеться с ним сегодня?

– Мы ждем губернатора сюда к одиннадцати.Обещаю сказать ему пару слов. Обедать он, думаю, захочет у себя в кабинете.Сможете вы подойти примерно в час?

– Да. Пусть о моем разговоре с ним никто неузнает. Наш клиент категорически против этой встречи.

– И против идеи помилования тоже?

– У нас всего семь дней, мистер Ларримур. Втаком положении глупо от чего-либо отказываться.

Ощерив в улыбке острые зубы, помощникгубернатора вновь взял рабочую тетрадь.

– В час дня. Посмотрю, что удастся сделать.

– Благодарю вас.

Минут пять оба вспоминали имена общихзнакомых, а затем в кабинете одновременно зазвонили два телефона. Извинившись,Гудмэн вышел. На лестнице он снял пиджак, вдохнул полной грудью аромат цветущихмагнолий, поднял левую руку. Стрелки часов показывали половину десятого. Липлак спине мокрая от пота рубашка.

Гудмэн двинулся в сторону Кэпитол-стрит,считавшейся главной улицей Джексона. Напротив капитолия в окружении пышнойзелени стоял величественный особняк губернатора. Здание довоенной постройки вколониальном стиле было обнесено кованой оградой. В ночь казни Мэйнарда Тоулаперед ней собралась толпа противников высшей меры наказания, выкрикивавшихдерзкие лозунги. Губернатор, по всей видимости, их не слышал. Замедлив шаг,Гарнер вспомнил свой первый визит в особняк. Вместе с Питером Вайзенбергом зачас до казни Тоула он прошел через ворота главного входа. Губернатор,пригласивший к ужину несколько важных персон, был раздосадован приходомнежданных гостей. Он наотрез отказался удовлетворить просьбу осужденного опомиловании, однако в лучших традициях южного гостеприимства пригласил обоихюристов к столу.

Они вежливо отклонили приглашение. Гудмэнобъяснил его чести: им необходимо срочно вернуться в Парчман, чтобы сказатьклиенту последнее слово. “Будьте поосмотрительнее”, – напутствовал ихгубернатор, поднимая бокал.

У Гарнера промелькнула мысль: “Интересно,сколько протестантов явятся к особняку через неделю с зажженными свечами вруках, чтобы молить Макаллистера о милосердии к Сэму? Вряд ли их будет много”.

Деловой квартал Джексона редко испытывалнедостаток в офисных площадях, которые сдавались внаем, поэтому особых проблему Гудмэна не возникло. Внимание его привлекла рекламная афиша, где за небольшуюсумму предлагались помещения на третьем этаже довольно уродливого здания. Усекретарши в вестибюле Гарнер поинтересовался именем владельца конторы, и часспустя хозяин уже показывал ему товар лицом. Офис состоял из двух мрачноватых,застеленных истертыми коврами комнат, стены которых были испещрены дырками отгвоздей. Гудмэн подошел к окну: над крышами соседних домов высился куполкапитолия.

– Великолепно, – одобрил он.

– Триста долларов в месяц плюс счета заэлектричество. Туалеты в коридоре. Минимальный срок аренды – полгода.

– Я пробуду здесь не более двух месяцев, –сказал юрист, вытаскивая из кармана аккуратно сложенные банкноты.

Владелец бросил красноречивый взгляд наденьги.

– Чем конкретно вы занимаетесь?

– Анализом маркетинговой ситуации.

– Кого представляете?

– Детройт. Компания намерена открыть у васфилиал, и для начала этих кабинетов нам вполне хватит. Подчеркиваю: на двамесяца. Оплата наличными, без всяких расписок. Мы не доставим вам никакихнеудобств.

Пересчитав купюры, владелец вручил Гудмэну дваключа: один – от офиса, второй – от двери, выходящей на Конгресс-стрит. Мужчиныпожали друг другу руки. Сделка была завершена.

Гарнер покинул здание и неторопливо направилсяк капитолию, где оставил свою машину. Губы его тронула довольная улыбка. Идеяпринадлежала Адаму и представляла собой еще одну отчаянную попытку спасти СэмаКэйхолла. Все в полном соответствии с законом. Расходы на ее осуществлениемизерны, да и кого в подобной ситуации могут волновать несколько сотендолларов? В конце концов, он, Гудмэн, выступает от имени секции pro bono,источника непреходящей гордости юридической фирмы “Крейвиц энд Бэйн”. ДажеДэниел Розен не посмеет оспорить трату смехотворной суммы на аренду двухкомнатушек и десяток междугородных звонков.

* * *