Медвежатник - Евгений Сухов

— Это я мигом, ваше сият-ство! — воскликнул молодой возница и с размаху опустил плеть на широкий круп крепенькой лошадки.

Три машины, груженные мешками с деньгами, двинулись под присмотром городовых в сторону Николаевского вокзала. Состав из восьми вагонов стоял на первом пути и терпеливо дожидался отправки. Пассажиры давно расселись по своим местам, нервно поглядывали на часы и вопросительно озирались вокруг. Беспокойство пассажиров понемногу передалось машинисту. Уже четверть часа, как составу следовало быть в пути, но вместо того машинист вынужден был выслушивать нарекания рассерженных пассажиров и в томительном ожидании подкручивать кончики усов.

Он бы уже давно дал прощальный гудок и, пыхнув паром, покатил бы на Питер. Но перед ним маячила угрюмая физиономия Ксенофонтова, ответственного за погрузку денег, — пристав поглядывал на машиниста как на потенциального каторжанина. Три часа назад к его составу подцепили бронированный вагон, в котором должны были перевозить казенные деньги, и машинист, как человек служивый, был вынужден лишь отдавать под козырек и благодарить за доверие. Но по своему личному опыту он знал, что от крупных денег следовало держаться подальше — с ними горя не оберешься. Деньги в поезде такая же скверная примета, как дама на корабле в открытом море. Машиниста не покидало скверное предчувствие, но поделиться им он не имел права, опасаясь, что это могут принять за малодушие. Единственно, что ему оставалось, так это, набравшись терпения, дожидаться прибытия машины с деньгами.

Наконец из-за поворота показался первый автомобиль. Машинист облегченно вздохнул. Похоже, что предчувствие его обмануло.

Двое городовых поспешно открыли бронированный вагон и застыли с револьверами на изготовку. Дюжина полицейских, отстраняя зевак, образовали коридор, по которому полицейские с мешками денег в руках поспешили к сейфам вагона. Исправник, стоящий рядом, придирчиво всматривался в пломбы и громко считал каждый мешок.

… Четвертый… Шестой… Восемнадцатый…

После того как деньги были уложены, он торжественно закрыл дверцы сейфов и наложил на расплавленный сургуч гербовую печать. И когда убедился, что запечатал надежно, удалился в сопровождении полицейских.

Протяжно прозвучал гудок, и локомотив, жарко вздохнув, тронулся. На лицах пассажиров промелькнуло вполне объяснимое облегчение — мытарства оставались позади. Уже через несколько минут поезд вырвался из тесного объятия города и, выплевывая через трубу копоть и сажу, заторопился по пшеничным полям.

Савелий посмотрел на часы: у него в запасе оставалось три с половиной часа. Вполне достаточно, чтобы еще раз все обдумать, как следует. В поезде Родионов любил ехать в одиночестве: дорога — самое подходящее место для размышлений.

В дверь робко постучали.

— Войдите, — быстро отозвался Савелий.

Дверь купе шумно отворилась, и Савелий увидел — Елизавету. Такого поворота событий Савелий не ожидал.

— Ты? — только и вымолвил он.

— Вижу, что ты мне не шибко рад, — усмехнулась девушка. — Может быть, мне тогда уйти?

— Господи! — вскочил с места Савелий и крепко ухватил Елизавету за руку. — О чем ты говоришь?! Когда это было, чтобы я не был тебе рад? Садись вот сюда и, бога ради, не вставай! Дай мне как следует налюбоваться на тебя. Господи, если бы ты знала, как я по тебе соскучился!

— Признаюсь, я сомневалась, стоит ли нам видеться вообще.

Теперь Савелий начал понимать, что их встреча далеко не случайна. Очевидно, это был небольшой сюрприз, о котором Заноза и заикнулся в конце их последней встречи.

— Ты мне можешь не поверить, но даже ради случайного свидания с тобой я готов пожертвовать многим!

— Даже этой поездкой? — неожиданно спросила Елизавета, сделавшись серьезной.

Савелий невольно посмотрел на часы: оставалось чуть больше часа. Ему доподлинно было известно, что в бронированном вагоне наиболее слабое место — крыша, состоящая из досок и листов жести. При должной сноровке доски и железо можно распилить в полчаса и проникнуть внутрь. Сложность заключалась в том, что все это предстоит проделывать во время движения поезда. Но вместе с тем в этом случае имеется и благоприятная сторона — грохот колес заглушит визг ножовки, режущей металл.

Савелий улыбнулся:

— Даже этой поездкой! Признаюсь, я давно мечтал, чтобы между нами восстановились прежние отношения. Не знаю, как ты, но я много потерял, когда лишился тебя. Я даже не подозревал, сколько ты значишь для меня!

Поезд удалялся от Москвы все дальше. Впереди показалась небольшая деревушка. У колодца девушка снимала с журавля ведро с водой. Картины менялись быстро, как это может быть только в синематографе, когда одни кадры стирают другие.

— Мне тебя тоже очень не хватало, Савелий. Скажу тебе честно, не было ни дня, чтобы я тебя не вспомнила.

— А как же твои любовные приключения?

— Глупенький! — Рука Елизаветы слегка коснулась щеки Савелия. — Неужели ты так и не понял, что я всегда была верна тебе.

Савелий не мог сказать того же самого. Уже на третий день после расставания с Елизаветой он познакомился с девушкой, которая, как ему казалось, должна была вытеснить прежнюю его привязанность. Но через неделю он уже расстался с нею и вспоминал ее не чаще, чем прошлогодний снег.

Не однажды он наведывался в приватные номера «Эрмитажа». Но даже среди проституток он старался выбирать именно тех, кто хотя бы отдаленно напоминал ему Елизавету.

Конечно, всего рассказать невозможно…

— Ты хочешь сказать, что после меня у тебя не было даже легких романов? — спросил Савелий.

— Признаюсь, то, о чем ты думаешь, едва не произошло. Он был нежен и ласков.

— Уж не тот ли это хлыщ, с которым я тебя встретил в Париже?

На лице Елизаветы отобразилось нечто похожее на смятение. Наконец она отважилась:

— Да. Он самый. Оболенский. На следующий день мы должны были ехать к его родителям на смотрины… Но встреча с тобой изменила все мои планы. В твоем неожиданном появлении я увидела знак провидения. Если тебе нравится, так даже могу сказать, что меня судьба предостерегла от ошибки.

— Не скрою, мне приятно это слышать.

Савелий украдкой посмотрел на часы. Оставалось пятьдесят минут.

— Если это действительно так, давай сойдем на первой же остановке!

Если исходить из предварительного плана, то дыру в крыше бронированного вагона Заноза проделал уже шесть минут назад и сейчас перешел в тамбур следующего вагона.

— Извини, мне сейчас нужно выйти. Я отвечу тебе позднее.

Савелий взял небольшой чемоданчик и покинул купе. Проводник, признав в пассажире важного гостя, натянуто улыбнулся.

Савелий распахнул дверь, в тамбур мгновенно проникли клубы едкого дыма. Пора. Родионов выглянул наружу, в лицо ударил упругий воздух. Все-таки Заноза молодец, свое дело знает — с правой стороны была закреплена веревочная лестница, до которой всего лишь рукой подать. Савелий ухватился за нее, на мгновение ноги его лишились опоры, но он тут же нащупал носком веревку. Посмотрел вверх. До крыши было каких-то полтора метра. Ветер все более сердился и грозился сорвать его с поезда. Подтянувшись, он ухватился за край крыши, а еще через минуту взобрался наверх. Бронированный вагон находился в самом конце состава. Согнувшись под порывами упругого ветра, Савелий уверенно побежал по крыше вагона. Расстояние между двумя сцепленными вагонами было в два аршина. Савелий замер на бегу, как бы примериваясь, а потом, отступив на шаг, прыгнул вперед.