Медвежатник - Евгений Сухов

— Так-так, — задумчиво проговорил генерал. — Вы присаживайтесь, господа, чего стоять навытяжку? — И, достав из кармана белоснежный платок, протер им стул. Подумав, вытер о самый краешек испачканные пальцы и брезгливо швырнул платок в самый угол. — А какие будут ваши соображения? — посмотрел генерал на Макарова.

Сергей Гурьевич пропотел изрядно. Всклокоченные волосы торчали во все стороны: хранилище больше напоминало парную Сандуновских бань.

— Надо сказать, что случай взлома действительно уникален. Насколько нам известно, таким образом сейфы еще не вскрывали. Следовательно, наш клиент весьма неординарная личность. Это надо признать, господа! Я согласен с Власом Всеволодовичем, что так мог действовать только наш старый знакомый. Но его в России нет. Год назад мы вели за ним наблюдение, — Макаров присел на стул. — Наши филеры не отходили от него ни на шаг. Но потом он уехал в Париж и совсем выпал из нашего поля зрения. Если он кого-то и грабит, так благополучных французских буржуа… Но у нас в России предостаточно своих проблем.

— Разумеется… И все-таки, господа, мне думается, что вы не правы. Так работать может только один человек. Я говорю о Савелии Николаевиче Родионове. Он опять вернулся в Россию… На этот счет у меня нет никаких сомнений. Не случайно же в прошлую ночь меня мучили кошмары. Представьте, господа, мне приснилась огромная серая крыса, она подошла ко мне, понюхала и ушла… Я проснулся весь в холодном поту. Н-да… Ну, хватит об этом. В прошлый раз нам не удалось отправить нашего друга на каторгу, но думаю, в этот раз мы не оплошаем. И прошу вас, господа, не раскисайте, впереди нас ожидают немалые хлопоты. — Неожиданно генерал улыбнулся: — И все-таки он вернулся. Зачем? Лично я думал, что потерял его навсегда. Что ж, милости прошу, я буду рад с вами встретиться, господин Родионов.

— Ну вы, право, как малые дети. Во-он вас сколько понабежало, а я один, господа. Один! На всю Москву! Эх, да что там мелочиться, единственный на всю Россию! — рубанул рукой Точилин. — Вот вы сегодня, господа, заявились спозаранку, разбудили меня. А ежели к вам захочешь зайти, так надо за неделю записываться. А потом ведь у меня хозяйство небольшое, не то что у вас. А вы своей обувкой грязи понанесли, а мне потом все это совком выгребать, — хмуро оглядел гостей Матвей Терентьевич. — Это у вас прислуги с целую дюжину, а у меня одна девка только. А потом ведь еще и живность немалая… два пса, почитай, пять кошек, петухи. Гляньте, господа, они все по углам разбежались. А они ведь еще и нагадить со страха могут. Опять неудобства!

Банкиры не позабыли снять шапки, смиренно стояли у порога и опасались обидеть знатного мастера неосторожным словом.

— Ну, право, Матвей Терентьевич, не стоит так серчать. Даже премьер-министр не ругал нас так, как делаете вы, — обиделся Георг Рудольфович, — ну будьте же милосердным.

— А вы чего хотели от меня? — продолжал горячиться Точилин. — Заявились ко мне ни свет ни заря, и давай вам теперь сейфы менять. А работа-то не из простых. Мне людей теперь нанимать надобно, а денег это немалых стоит, мастерам хорошо платить надо.

— Помилуйте, — взмолился Лесснер, — ну за что же вы нас так, батенька! Разве мы вас ограничиваем в средствах? Сколько же вам нужно? Двадцать тысяч? Тридцать? А может быть, пятьдесят? Мы согласны на все.

— Брысь отседова! — Точилин поддал ногой проходившего рядом кота. — Развелись тут, пройти некуда! — И уже мягче, не глядя на вошедших банкиров, произнес: — Проходите, господа! У меня, конечно, не дворец, но ничего, разместитесь. Вот, садитесь на диванчик, он хоть и примят малость, но ничего, сидеть можно. Авось не развалится.

Банкиры осторожно, как если бы входили в приемную премьер-министра, протопали по ковровой дорожке и послушно устроились на потертом прогнутом диванчике, который даже среди старой мебели выглядел настоящим ящером.

Первым, подчеркивая свое старшинство, заговорил Георг Рудольфович:

— Уважаемый Матвей Терентьевич, мы очень ценим наше сотрудничество и хотели бы его продолжать и далее, — прижимал он к груди шляпу. — То, что вы создали год назад, действительно восхитительно, но времена меняются, и мы хотели, чтобы вы внесли кое-какие изменения в вашу конструкцию.

— Эх, господа, как же вы не вовремя, — посетовал мастер, — на завтра у меня встреча назначена, китайского петушка мне предлагают за пять тысяч рублей. Для такого бойца цена правильная! Говорят, что он с самого императорского дворца. А китайские вельможи знают толк в петушиных боях.

— Батенька, какие бои?! Не сегодня, так завтра мы без мошны останемся, а вы о каких-то петухах печетесь! — воскликнул Арсеньев, приподнимаясь, и диван под его телом жалостливо пискнул.

— Ну, знаете, господа, — оскорбился Точилин. Губы его от обиды дрогнули, и он стал напоминать пятилетнего мальчишку, у которого отняли любимую игрушку. — Так мы с вами не столкуемся.

— Господа! Господа! — энергично вмешался Некрасов. Места на диване для него не хватило, и он устроился на почерневшей от времени скамье, больше смахивающей на исторический раритет. — Давайте не будем ссориться, так мы никогда не сумеем договориться. Хочу вам признаться, я тоже люблю петушиные бои и даже иногда делаю ставки, — объявил банкир. — Уважаемый Матвей Терентьевич, помимо гонорара, который мы вам дадим, мы приобретем для вас еще с пяток китайских петушков. И они наверняка станут лучшими бойцами Москвы. Только и вы должны пойти навстречу.

Лицо Точилина приобрело задумчивое выражение. Эту партию он выиграл у банкиров вчистую. Разумеется, он сам нуждался в деньгах: в первую очередь следовало освободиться от всех исторических раритетов и выкинуть мебель эпохи Рюриковичей. Прикупить новую, пузатую, какую он встречал в салонах важных вельмож, но главное было другое — он хотел победить медвежатника, который так ловко расправлялся со всеми его выдумками. Матвею Терентьевичу интересно было узнать, что грабитель противопоставит ему в следующий раз.

Но сейчас важно было выждать глубокую паузу, которая может запросто сойти за внутреннюю борьбу, и в то же время не следовало переигрывать, иначе интеллектуальная дуэль между грабителем и изобретателем может не состояться.

— Хорошо, господа, я согласен, — важно надулся Точилин.

— Вот и славно, — обнял Лесснер за плечи мастера. — Если бы вы знали, как мы в вас нуждаемся! Вы уж извините, но я сразу перейду к делу. Когда будет готов первый сейф?

— Готовить, господа, ничего не придется. Мне просто нужно будет усовершенствовать ваши старые сейфы. Все это я могу сделать на месте.

* * *

— Вы ничего не путаете? — осторожно спросил генерал Аристов.

Рука невольно потянулась к носу, и генерал большим пальцем унял начавшийся зуд. Самое скверное заключалось в том, что в последний год его волнение проявлялось столь необычным образом. Возникало подобное ощущение всегда очень некстати: например, на приеме у государя, как это произошло в прошлом месяце, и он едва сдержался, чтобы не чихнуть на императора. Как бороться с подобным недостатком, Григорий Васильевич не знал, и первое, что приходило ему на ум, так это заявиться к какой-нибудь мудрой бабке, способной заговорить необычную хворь.