Братство: Возрождение - Алексей Рудаков

Но — я снова отвлёкся, прошу прощения.

Несмотря на приподнятое у всех присутствовавших на корабле настроение — очередную вылазку за добычей экипаж рассматривал как лёгкое и приятное приключение, Шнек был мрачен. Вяло реагируя на изменение обстановки, он как-то лениво дублировал мои команды, даже и не пытаясь посостязаться в красноречии с капитаном транспортника, то угрожавшего нам своими связями, то слёзно молившего не убивать и отпустить к деткам, коих у него было не то три, не то пять — количество менялось в зависимости от развития событий — после отстрела второго и последнего орудия, число отпрысков резко возросло до семи, со всеми сопутствующими моменту жалобами касательно тяжкого труда и нехватки денег на содержание такого многочисленного семейства.

Шнек, обычно едко парировавший все подобные реплики, сейчас отмалчивался, отделываясь короткими «Угу», «Не», и, «Не знаю, посмотрим», бросая их совсем уж невпопад в эфир.

Поняв бесперспективность своих попыток дождаться помощи, к слову сказать, полиция вообще не прореагировала на его вопли о помощь, Вол лёг в дрейф, отдаваясь на милость победителя и наши десантные транспорта мигом присосались к его поверхности, исторгая из себя потоки десантников, возглавляемые, закованными в костяную броню, ветеранами.

Ещё спустя несколько минут от Вола начали отделяться, деловито попыхивая вспышками двигателей, спасательные капсулы, унося с собой экипаж корабля, предпочётших бескровную сдачу, бесполезному сопротивлению.

Убедившись, что всё прошло гладко — как и в предыдущие разы, о чём доложил довольный Самсонов, удобно развалившейся в ещё тёплом от предыдущего владельца капитанском кресле, я, повернувшись к мрачному Шнеку, поманил его к себе.

— Шнек, дружище, — самым миролюбивым тоном начал я: — Что с тобой? Ходишь, как… Как… Что случилось?

— Да всё нормально, — мотнул он головой, не желая развивать эту тему.

— Куда уж нормальнее — ты сам на себя не похож. Колись давай!

— Всё путём, Сэм, — теперь уже с нажимом в голосе повторил он, никак не идя на диалог.

— Ты что — пьян? — подошедший Жбан втянул звучно воздух носом, и, покачав головой, приблизился к нему, обнюхивая его лицо: — От тебя же пахнет! Ты что, Шнек, сдурел? Мы же в бою!

— Да какой это бой! — отмахнулся от него старпом: — Так, в песочнице возимся…

— Находиться на мостике пьяным, да во время боя, — поёжившись, штурман отступил от него, искоса посматривая на меня: — Весельчак бы тебя пристрелил не думая!

— Ну так пусть Сэм и кончит! — дёрнув головой, он развернулся, и, не спрашивая разрешения, быстрым шагом покинул рубку, оставив дверь распахнутой.

Дождавшись, когда оба корабля лягут на курс домой, я, отстегнув ремни, выбрался из своего кресла.

— Жбан, — бросил я через плечо, направляясь к выходу из рубки: — Корабль твой, распоряжайся.

— А ты куда, Сэм? — в отличии от прошлых раз, забираться на моё место он не спешил.

— К себе, пожал я плечами: — Умоюсь, да со Шнеком разобраться надо.

— Ааа… — протянул он, и, подойдя ко мне продолжил, но теперь каким-то фальшивым тоном: — Ты это, Сэм, пистолет, ну, мне дай, а?

— Зачем он тебе? — машинально положив руку на кобуру, повернулся я в его сторону.

— Ну, я это, — толстяк нервно облизнул губы: — Почищу его, ну… Ты его, когда чистил?

— Да я вообще его не чистил, — застёжка снова заела и мои пальцы бессильно проскользнули по толстой коже: — Банкир за ним и дробовиком… Погоди! Ты что — решил, что я Шнека кончать иду?!

— Весельчак бы прямо тут шлёпнул, — кивнул он, внимательно следя за моей рукой.

— Да, Весельчак… — вспомнив убитого им за панику матроса я вздрогнул, понимая обоснованность страха штурмана: — Только я — не он. Я поговорить хочу, веришь?

— Верю, — сделав короткий шажок ко мне, Жбан протянул руку: — Дайте ваш пистолет, капитан. Я правда его почищу.

Ничего не ответив, я молча развернулся и медленным шагом покинул рубку ожидая услышать его возражения — но я ошибся. Сзади раздался только печальный вздох, да скрип амортизаторов кресла, принимавших на себя немаленький вес его туши.

— Разрешишь? — сдвинув в сторону створку не до конца закрытой двери, я протиснулся в каюту старпома.

Её владелец, сидевший за столом в расстёгнутом ло пояса комбезе, молча кивнул и, пододвинув в мою сторону начатую бутылку виски, вопросительно посмотрел на меня: — Что, капитан, сэр? — судя по тому, как качнулась его голова, он уже был порядком пьян: — Пришли кончать меня? Эт-то правильно, дисциплина наше всё. Пейте, сэр, — бутылка снова сдвинулась в мою сторону: — Пару глотков — за былую дружбу… И всё — валите меня нахрен!

— Что с тобой, а Шнек? — встав напротив него я взял было в руки виски, но передумав, поставил бутылку на стол и потянулся к кобуре.

— Брезгуете, сэр? — по-своему понял мой жест старпом: — Зря. Хотя… А… И кобура расстёгнута… Пре… Предусмотрительно… — поднеся её ко рту он сделал несколько небольших глотков: — Ваша обязанность, сэр, — поставив её на стол Шнек посмотрел на меня: — Вытаскивайте и… Чего тянуть.

— Что с тобой? — повторил я свой вопрос, и вытащив из кобуры пару раскладных стопок, пододвинул их ему: — Наливай. Сейчас Снек закусь принесёт — тогда и поговорим.

— Ты чего, Сэм? То есть, это… Сэр? — прищурившись он покосился на стопочки: — А как же…

— Кончать тебя?

— Ну да — боевое всё же, а я…

— Спишу тебя на берег — живи и мучайся там!

— Лучше пристрелите здесь, — упрямо мотнул он головой, едва не упав со стула, на котором сидел: — Или я сам, а? Сейчас, только пистолет достану, — он начал было вставать, но тут в каюту ввалился, отодвинув ногой створку до упора, Снек с большим подносом в руках. Ароматы, источаемые горячими и холодными закусками, были столь одуряюще сильны, что несостоявшейся самоубийца мигом плюхнулся на скрипнувший от такого обхождения стул и потянулся к тарелкам.

Сервировав стол, и никак не отреагировав на состояние старпома, Снек молча кивнул мне и выскользнул за дверь, осторожно задвинув её до упора за собой.

— Не знаю, как ты, — взяв в руки, облюбованный за время сервировки, шампур с жаренным мясом, готовить которое наш кормилец был большой мастак, я ткнул им в сторону Шнека: — А я жрать хочу. Думаю — ты тоже. Так что давай, присоединяйся — ты же нашего кока, уважаешь?

Уговаривать его не пришлось и следующие минут пятнадцать молча, ну — почти молча, звуки, издаваемые двумя голодными мужиками, вы сами можете себе представить — мы, почти молча работали челюстями.

Чувствуя в животе приятное тепло, я откинулся на спинку стула, медленно потягивая из стакана смесь соков — очередное изобретение Снека и Дока. Первый обеспечивал вкус напитка, а второй — его пользу для организма.