Мировая история - Одд Уэстад

Император Ву-ди служил ключевой фигурой первого этапа эпохи Хань (часто называемой Западная Хань), продолжавшегося до 9 года н. э. Уже при вступлении на престол в возрасте 15 лет у императора сложилось ясное представление о том, что Китаю нужны централизованное государство и единая идеология, иначе он распадется на части. Постепенно обретали очертания его планы территориальной экспансии (хотя о генеральном плане нового Китая речи не шло), а его принципы государственного управления и взгляды на господствующие вероисповедания отставались нетронутыми на всем продолжении его долгого пребывания на престоле. Ву-ди мечтал об империи, в центре которой находилась бы фигура императора как вершителя всех военных и гражданских судеб. Просто потому, что империя как таковая представлялась универсальной и безграничной конструкцией, которой подчинялось все и вся под небесами, ничто не могло служить ограничением власти императора. Он стоял выше самой религии, выше всех вероисповеданий и всех высоких происхождений. Пока он правил достойно и в соответствии с конфуцианскими догматами, никто не мог бросить ему вызов: ни человек, ни боги. В действительности же, как видно и на римском примере, разумность сосредоточения такой полноты власти в руках одного человека зависела исключительно от величия личности такого человека. К тому же стало ясно, что любой устоявшийся внутренний кабинет (группа ближайших сановников), когда у него появляется выбор, всегда склонялся в сторону поддержки очень молодого человека или ребенка ради собственных интересов, ради сохранения своих привилегий.

Во времена династии Хань власти Китая впервые занялись формированием единой культурной элиты. Основатель династии Лю Бан не очень-то верил в конструктивное влияние ученых; если довериться одному из историков, этот раздражительный узурпатор однажды сорвал высокий колпак с головы одного из мудрецов и помочился в него. Зато его преемники завязали дружественные отношения с писцами, а те служили династии в качестве учителей и советников со всей своей преданностью стержневым конфуцианским идеям, которые императоры хотели пропагандировать. Все это означало сужение, по крайней мере на какое-то время, интеллектуальных традиций Китая, но привело к накоплению отчетливой совокупности знаний, обогатившейся в течение последней половины времени пребывания данной династии у власти. Также речь идет о развитии системы, посредством которой эти знания увековечивались, в подготовке к испытаниям на поступление на государственную службу к императору, в инструкции по выпуску циркуляров и указаний (или, если на то пошло, в практических знаниях, необходимых для содержания в исправном состоянии дорог и каналов).

Своими реформами император Ву-ди обеспечил такое положение вещей, при котором империей Хань к моменту ее наивысшего благополучия управляла имперская бюрократия, а не местное дворянство. Поскольку Мандат Небес за безупречное управление вручался непосредственно императору (безответственные духи, действующие по поручению Небес, тут ни при чем), он и назначал чиновников на должности с учетом уровня их образования и практического опыта. Для обучения будущих чиновников на конфуцианских принципах управления пришлось открыть многочисленные специальные училища. Система военной подготовки тоже подверглась усовершенствованию, и с I века до н. э. армии императора комплектовались кадровыми солдатами, а не призывниками из селян. Несомненно, стержень империи при этом значительно укрепился. Чиновники при династии Хань приобрели профессиональные навыки в сборе налогов; поступления в казну при них намного превышали государственные доходы в любой части света на протяжении еще очень долгого времени. К тому же налоги взимали по большому счету в денежном виде, а государству тем самым обеспечивался невиданный контроль над освоением казенного дохода (и над его собственными финансами в целом).

Идеология, которую император Ву-ди и его правнук император Сюань-ди (79–49 гг. до н. э.) внедрили в систему образования и государственных обрядов, по форме представляла собой конфуцианство, приспособленное и перелицованное в соответствии с потребностями политики династии Хань. Ее носители проповедовали примат почитания лично императора, государства с его иерархий, старшего поколения и предков. Они учредили обряды, при отправлении которых прославлялись связи между мирозданием, землей и человеческими жизнями. Прежде всего в государстве утверждался догмат канонических текстов (далеко не все они по смыслу восходили к конфуцианству), которыми устанавливались параметры непосредственно для правил поведения китайской элиты и косвенно для государственного почитания, часто сопровождавшего эти правила до последней китайской династии XX века н. э. Классическое китайское «Пятикнижие» включает «Книгу гимнов и песен» (Ши-цзин), «Книгу записанных преданий» (Шу-цзин) и «Книгу перемен» (И-цзин). К ним добавились «Записки о совершенном порядке вещей, правления и обрядов» (Ли-цзи) и комментарии к хронике древнекитайского государства Лу (Чуньцю), предназначенные для обучения чиновников в духе честности и государственной ответственности. Считалось, будто упомянутые комментарии выведены кисточкой самого Конфуция, хотя пройдет еще гораздо больше времени, прежде чем собственные высказывания великого мудреца в виде сочинения «Лунь-юй» причислят к официальным канонам.

С официальным учреждением конфуцианства начинается закат религии (зато религиозные предрассудки оказываются сильнее, и император Ву-ди, который боялся колдовства, довел своего старшего сына до смерти, обвинив его в шарлатанстве). При всей терпимости к местным культам на государственном уровне оставлялся только один центральный культ – поклонение предкам императора. А также один канон и комментарий. Вместо религии в империи Хань выдвигалось системное исследование истории, основанное на «правильном» понимании канона и комментария. Накопление знаний превратилось в государственное предприятие, и эти знания считались основой сформирования ключевого элемента в построении государства, а также формулировании законов и нормативов. Великие историки династии Хань – Сыма Цянь, который в своих «Исторических записках» (Ши-цзи) проследил непрерывность китайской истории до империи Хань, и Бань Гу, исследовавший достижения династии Хань с I века н. э. с выгодной точки зрения, – создали ощущение глубокой истории, в которой Китай представлен в качестве единого государства.

На заре династии Хань к тому же утвердились новые законы, по которым регулировалось поведение подданных внутри империи. Основной принцип в законах этой династии, как и практически во всем китайском праве позже, видится в ответственности государства за обеспечение нравственного поведения его подданных через предусмотренные законом поощрения и наказания. Правонарушения четко распределены по категориям: преступления в пределах одного клана считались более тяжкими, чем против членов других кланов, преступления против пожилых людей – более тяжкими, чем против тех, кто моложе. Поддержание порядка в государстве зависело от доносов и доносчиков, и в нем практиковался интервентский подход к правосудию. Наказания в Китае придумывались самые разнообразные. Начиналось со штрафов и шло дальше по нарастающей через изгнание, каторжные работы и физическое увечье к смертной казни и высшей мере наказания в виде истребления рода, когда убивали всех родственников мужского пола преступника. Обычным видом смертной казни служило обезглавливание, но предателей, шпионов и отцеубийц наказывали тем, что пилили пополам у бедра. Высшей императорской наградой для простолюдинов считалось дарование имени рода, которого в начале династии рядовым земледельцам носить не полагалось. Тот факт, что всего лишь три фамилии – Ван, Ли и Чжан – сегодня носят больше 22 процентов населения КНР, служит показателем распространения данного вида поощрения.