Созидающий башню - Елена Райдос

Обучение у Творца, хоть и было недолгим, но всё же дало Кире некоторое представление о том, насколько узка и извилиста дорожка, по которой приходится пройти ученикам, чтобы обрести свою силу. Далеко не все из тех, кто бодренько начинал свой путь, добрались до конца, сохранив при этом свою душу. Слишком много было других, кто сорвался и, упиваясь обретённым могуществом, потерял нравственные ориентиры и скатился в деградацию. Мартин получил доступ к силе слишком рано, чтобы можно было надеяться на его здравомыслие, вместо малыша, создавать его нравственные ориентиры пришлось Кире.

Но возраст сына был далеко не самым серьёзным препятствием, с котором ей довелось столкнуться. Отчаянной мамочке пришлось буквально выкорчёвывать из сознания Мартина те вредоносные мысли, которые внедряли в него орденские учителя. А они старались на славу, ежедневно внушая ребёнку уверенность в его исключительности, непогрешимости Ордена и приоритете его великой миссии над никчёмными человеческими жизнями. Кире довелось немало потрудиться, чтобы сын не сделался марионеткой в руках Магистра и сохранил человечность. Однако, несмотря на достигнутые успехи, она полностью отдавала себе отчёт в том, что все наработки могут пойти прахом, если Мартин столкнётся с какой-нибудь нравственной дилеммой, в которой не сможет разобраться.

Мечты ребёнка об отце, разумеется, не были для Киры тайной, именно поэтому она подкинула Ксантипе идею отдать Мартина на обучение к Атан-кею. Увы, её надежды на то, что Творец заменит своему ученику отца, оказались несостоятельными. Какое-то время Кира даже метила на эту роль Джарета, но вовремя одумалась. Она видела, что чувство неполноценности разъедает душу ребёнка, словно ржавчина, и это порой приводило заботливую мамочку в отчаяние, но даже в своих самых страшных ночных кошмарах она не представляла, что Мартин найдёт своего родного отца. О том, что сделает с неустойчивой психикой будущего Творца знание, что он является сыном подлого убийцы, не хотелось даже думать.

Кира должна была заставить Риса молчать о его преступлении, хотя в глубине души ей очень хотелось, чтобы убийца понёс заслуженное наказание, но только не ценой сломанной жизни сына. Отправляясь в побег, она надеялась только на то, что ещё не слишком поздно.

Было ещё совсем рано, и всё пространство заветной долины, упрятанной в кольце высоких скал, тонуло в густых лиловых сумерках. Со стороны ущелья, прорезанного неугомонной речкой, протянулись щупальца густого грязно-серого тумана, которые, расползаясь между стволами деревьев, напрочь заслоняли обзор, не давая толком рассмотреть детали пейзажа. И всё же бледного света, льющегося с небес в этот предрассветный час, было достаточно, чтобы разглядеть произошедшие за двенадцать лет перемены. Увы, эти перемены не порадовали гостью заветной долины.

Весёленький лужок с сочной травой, цветами и бабочками исчез, и его место заняли заросли какого-то колючего кустарника, а полупрозрачная наполненная светом роща, в которой когда-то Семён обустроил кладбище для убитых бессмертных, превратилась в непролазную чащобу. В добавок ко всему сошедший с дальней скалы камнепад напрочь перекрыл ущелье, в котором раньше выныривала из-под земли речка. Из-за этого в долине сделалось как-то непривычно тихо, словно кто-то запаковал её в толстый слой ваты. От этой неестественной тишины даже звенело в ушах, и сразу возникало желание нарушить сие кладбищенское безмолвие каким-нибудь громким звуком.

– Речка больше не шумит,– с обидой пробормотала Кира, как бы давая почувствовать духам долины своё разочарование.

Собственно, это разочарование возникло не сейчас, и заветная долина была тут совсем ни при чём, оно преследовало вернувшуюся из плена женщину с прошлого вечера, буквально с того самого момента, когда она совершила свой прыжок на свободу. Конечно, двенадцать лет – это очень долгий срок, наивно было бы ожидать, что всё останется прежним, но в жизни пленницы изменений практически не было, дни сливались в однотонный фон, так что ей начало казаться, что время вообще застыло, как муха в янтаре. Ан нет, за эти двенадцать лет в жизни остальных людей случилось множество событий, да и сами люди сильно изменились. Например, Алат, куда по понятным причинам трансгрессировала Кира, эти изменения буквально преобразили до неузнаваемости. На месте живописных развалин теперь раскинулся целый город, настолько большой, что чужаку было несложно и заблудиться.

А ведь Кира как раз и стала таким чужаком, так что отыскать в этом лабиринте улочек и скверов дом Риса без посторонней помощи нечего было и думать. Хорошо ещё, что лабораторию все эти метаморфозы почти не коснулись, разве что под развесистыми грабами на холме теперь снова стояло основательное каменное здание, а не ветхая деревянная постройка. В лаборатории по-прежнему хозяйничал Кейтиль, изрядно поседевший, но такой же неугомонный, как и раньше. Увы, это были, пожалуй, и все позитивные новости, которые встретили вернувшую из заточения пленницу. Как вскоре выяснилось, она напрасно трансгрессировала в Алат, поскольку несколько месяцев назад Рис вместе со своим семейством исчез из города в неизвестном направлении. Но главным разочарованием для Киры стало не бегство бывшего мужа, а то, что тот коварно присвоил себе её дочь.

Такого удара Кира не ожидала от слова совсем. Оказавшись в плену, она первое время буквально сходила с ума от тревоги за Тиночку. Дело дошло даже до того, что отчаявшаяся женщина начала унижаться перед Ксантипой, упрашивая его дать возможность несчастной матери забрать свою дочь. К счастью для Кристины, Магистр имел собственное видение процесса воспитания приёмного сыночка, и присутствие сестрёнки в его планы никак не вписывалось. Со временем Кира смогла уговорить себя, что Алиса и учитель Тарс не откажутся приютить сиротку, и отпустила ситуацию, но всё же она ещё долго просыпалась в холодном поту, когда ей снились кошмары о горькой судьбе дочери. Однако даже в самых своих страшных фантазиях она не представляла, что Тиночка окажется во власти убийцы её отца.

Почему такой вариант развития событий никогда не приходил Кире в голову? В сущности, для девятилетней девочки было естественно обратиться за помощью к тому, с кем она прожила последние три года своей жизни и кого называла своим вторым папой. К тому же Кристина ведь не знала, что её родного отца больше нет в живых, и могла ожидать, что он снова объявится в Алате. В общем, элементарная логика подсказывала, что малышка пойдёт к Рису. Увы, на этот раз способность к логическому мышлению отказала нашему гениальному аналитику, и тому имелась конкретная причина.

Наверное, для потерявшей любимого мужчину женщины было бы нормально возненавидеть его убийцу и в результате отравить свою жизнь ядом злобы и ненависти, но Кира умудрилась инстинктивно вывернуться из этой психологической ловушки. Вместо того, чтобы проклинать убийцу, она просто вычеркнула его из своей жизни, Рис как бы перестал для неё существовать. Конечно, чисто технически Кира помнила о трёх годах своего второго замужества, но эти воспоминания теперь перестали быть для неё живыми. Она относилась к ним примерно так, как обычно относятся к содержанию давно прочитанной книги, и даже в беседах с Джаретом Кира никогда не упоминала о своей жизни в Алате. Не удивительно, что она даже в мыслях не допускала возможность удочерение Тиночки убийцей её отца.