Флэш-Рояль - Линда Ла Плант

– А имел?

– Что имел?

– Что-либо общее с ней?

– Почему ты спрашиваешь меня об этом? Я только что сказал тебе, что не ездил встречаться с ней. Больше не хочу это обсуждать. Разговор окончен.

Де Джерси вышел из спальни и захлопнул за собой дверь.

Он ступал на опасную территорию: самый дорогой для него человек теперь представлял и самую большую угрозу. Де Джерси злился на себя, что оставил паспорта в таком доступном месте, злился, что единственная спокойная сфера его жизни стала уязвимой. Нужно было поскорее придумать, как исправить ситуацию.

Реймонд Марш прибыл в Южную Америку, даже не подозревая, что уже находится в розыске. Почти сразу у него возникла аллергия на климат: хакера стали мучить невыносимые головные боли, а по всему телу пошла сыпь. Он заселился в отель вместе с женой и дочерью, но решил там не задерживаться. Южная Америка пришлась ему не по вкусу. Марш позвонил своему другу Робби – сказать, куда переслать упакованные ящики. Когда Реймонд узнал, что возле его бывшего дома рыскают полицейские, а сам он во всех газетах и телевизионных передачах, то резко повесил трубку. Следовало срочно покинуть Бразилию. Полиция могла выяснить через Робби его местонахождение. Марш метался по номеру отеля, расчесывая сыпь и потея. Он пытался сообразить, куда им лучше податься, но тут в комнату вошла жена с орущим ребенком:

– У нее тоже сыпь. И жар.

Марш взглянул на жену и широко улыбнулся:

– Тогда давай-ка уберемся отсюда. Почему бы нам не съездить к тебе на родину?

– О чем ты говоришь? – спросила жена, успокаивая ребенка пустышкой.

– О Новой Зеландии, – сказал Марш.

Рио – это город, где можно купить что угодно, и к вечеру Реймонд Марш достал новые паспорта. В десять часов они с женой и дочерью отбыли из Бразилии, купив себе билеты с помощью фальшивых кредитных карт. Во время перелета Маршу стало хуже, а когда они приземлились, его тошнило и поднялась высокая температура. Семьей они заселились в лучший отель Окленда и вызвали врача. Аллергия Марша утихла, но жар и мучительные боли остались. Ему диагностировали опасную форму опоясывающего лишая. Он два дня пролежал в затемненном номере под действием препаратов. В таком тяжком состоянии он даже не включал телевизор.

Быстрый отъезд Марша из Рио не оставил ни единой зацепки о его нынешнем местонахождении. Когда детективы вышли на адрес в Бразилии, куда следовало переслать коробки, то получили ордер на его арест, но вернулись с пустыми руками.

Лондонские газеты заявляли о несостоятельности полиции в поимке Марша или поисках Филипа Симмонса – главных разыскиваемых в связи со скандальным похищением королевских регалий. Новости облетели весь мир, добравшись и до отеля, где остановился Марш. Он прочел это лишь через неделю.

Марш с облегчением выдохнул, когда узнал, что охота на него зашла в тупик: полиция считала, что он все еще находится в Рио. Реймонд удивился, увидев в прессе свои старые фотографии, очевидно взятые из упакованных коробок. На некоторых он был Элвисом, на других – еще школьником. Марш понимал, что при оплате счетов не стоит пользоваться номерами британских кредиток.

Он внимательно посмотрел на свое отражение в зеркале. Во время болезни он не ухаживал за своей прической, и волосы спутались в комок. Марш пошел в ванную, сунул голову под воду и три раза помыл шампунем, чтобы избавиться от бриолина и засохшего мусса. Он потратил не один год, тренируясь укладывать волосы в кок, а теперь они сильно выпадали, безжизненно свисая до подбородка. Реймонд взял ножницы для маникюра и, чуть ли не плача, коротко остриг их. Он потерял не только волосы, но и все свои памятные вещи. Коробки с гитарами его кумира и плакаты с автографами оказались в руках полиции Лондона.

В комнату вошла жена с грязным подгузником. Ей пришлось присесть на край ванны – так сильно она смеялась. Немного успокоившись, она вытерла глаза салфеткой.

– Боже, Реймонд, ты все такой же!

– Я сделаю пересадку волос, – резко сказал он.

Марш прикинул, что скоро они столкнутся с настоящими финансовыми трудностями, но звонок Филипу Симмонсу приравнивался к самоубийству. Оставалось только залечь на дно и отслеживать новости. Хакер перевез семью в небольшую квартиру в Веллингтоне и устроился на работу в местную компьютерную компанию. Конечно, это очень отличалось от жизни его мечты, но, по крайней мере, он был на свободе.

Похороны Сильвии Хьюитт состоялись через несколько дней после погребения лорда Вестбрука. Последнее событие приобрело общественный характер: возле родового имения на улицах собрались журналисты и фотографы. Лорда предстояло захоронить в семейном склепе рядом с его прославленными предками, а церемонию проводили в семейной часовне. По такому случаю в Англию приехали бывшая жена Вестбрука, его сын и наследник, а также две дочери. Компания, владевшая теперь домом и прилегавшей к нему территорией, разрешила воспользоваться часовней и склепом. Лорда пришли почтить старые друзья семьи и различные дальние родственники. По обе стороны от фотографии Вестбрука стояли букеты с лилиями. Офицеры полиции, сидевшие на задних рядах, смотрели на весь этот спектакль с отвращением: сперва этот человек был мелким жуликом, а позже принял участие в ограблении, потрясшем страну.

Лорд Вестбрук мечтал, чтобы его сын вернулся в свой родовой дом. Сейчас паренек стоял рядом с матерью, одетый в серый костюм. Ни он, ни его мать не подозревали о мечте Вестбрука. Те, кто находился с ним в самом дальнем родстве, заявляли, что их шокировал поступок лорда.

Де Джерси знал, как мучился Вестбрук, и испытал облегчение, что его страдания закончились. Одна из главных угроз рассеялась сама по себе, однако Полковник намеревался сдержать обещание. В день выплаты сын Вестбрука получит долю своего отца. Де Джерси всегда был человеком чести.

Газеты все еще молчали о «самоубийстве» Сильвии Хьюитт, и Эдвард молился, чтобы дело закрыли.

Памела смотрела кадры с похорон и рыдала. Ее огорчало, что она не могла присутствовать там. Однако Памела отправила туда цветы с карточкой, в которой говорилось: «От твоей дамы, с любовью и теплыми воспоминаниями». За букет она расплатилась наличными.

Полиция снимала на камеру всю похоронную процессию, надеясь, что объявится кто-нибудь из участников ограбления, но этого так и не случилось. Цветы также подверглись внимательной проверке. Послание Памелы было неясным, оно могло прийти от любовницы или дамы сердца, хотя само слово «дама» намекало на отношение к ограблению. Офицеры связались с флористкой, которая вспомнила неопрятную рыжеволосую женщину с аристократическим произношением и утонченными манерами. К сожалению, она не оставила адреса или номера телефона. Когда флористке показали фоторобот Памелы, составленный со слов Морин, та ахнула:

– Бог ты мой, ее же разыскивают за кражу королевских сокровищ. Не могу поверить. – Она снова посмотрела на фоторобот и покачала головой. – Нет, это не она. Женщина, которая приходила сюда, намного старше.