Тёмные дни - Екатерина Михайлова

атлургов народом. К тому же он не испытывал к ним предубеждения. Корт свёл его с Арсалом, велев работать вместе. Так что со всеми вопросами Старейшина Лиатраса обращался к Дару.

Корт наделил его большими полномочиями, так что повзрослевший не по годам атлург мог самостоятельно принимать многие решения. Это освобождало Корта от мелкой рутинной работы, которой каждый день скапливалось огромное количество.

Корт пристально посмотрел на Дара и улыбнулся:

— Боюсь, что это даже мне не под силу. Но у меня есть другое решение. Уже некоторое время я присматриваю тебе помощника.

Дар встрепенулся:

— Правда? Вот это… Я не ожидал… И кого же?

Корт почесал чёрную щетину.

— Есть у меня на примете пара толковых парней. Рино и Загрис. Пожалуй, поговори с ними обоими и выбери сам. А можешь взять и обоих.

— Лиатрасцы? — Дар удивлённо выгнул бровь.

Корт покивал.

— Да, да. Хочу, чтобы ты обучил их всему, что знаешь. Всему, что касается жизни атлургов.

Дар нахмурился и сложил на груди руки.

— Похоже не на помощь, а на ещё одно поручение.

Корт встал и похлопал друга по плечу.

— Поначалу они разгрузят тебя от лишней беготни. А потихоньку смогут брать на себя более сложные вопросы.

Дар всё ещё смотрел недоверчиво, но всё же протянул:

— Ну ладно… Поговорю с ними.

— Хорошо, — Корт удовлетворённо кивнул. — Но сперва займись атлургами, что я приписал к доктору Лейбовицу.

Дар лишь покачал головой, но смолчал. Он привык доверять решениям Корта и безоговорочно выполнять все его поручения. А сейчас заупрямился лишь потому, что боялся из-за нехватки времени провалить столь серьёзное и важное для Корта дело.

Корт уже выходил, когда Дар окликнул его:

— Чуть не забыл, Джар просил тебя зайти. Кажется, у него что-то срочное.

***

Корт нагнал Хранителя в одном из широких коридоров, ведущих от жилых ульев к выходу. Ругат приноровился к темпу ходьбы Джара и молча пошёл рядом.

— Эти лестницы меня доконают! — пожаловался старик и как бы в подтверждение своих слов постучал об пол массивной клюкой.

Джар действительно превратился в старика. Он так и не оправился после ранения: нижняя часть тела плохо слушалась, он мог передвигаться только при помощи трости. Некогда гладкая, как у юноши, кожа лица сморщилась, покрылась глубокими морщинами. Спина согнулась, лёгкость движений ушла навсегда.

Ворчать и брюзжать Джар тоже научился очень быстро. Правда, делал это не для того, чтобы пожаловаться, а скорее, чтобы и окружающим жизнь мёдом не казалась.

— Прости, лифты пока не запустили, — парировал Корт.

Он не поддавался на мнимое ворчание Хранителя. И лучше кого бы то ни было знал, что Джар не терпит жалость.

— Дар сказал, ты хочешь поговорить?

— Да, — ответил Хранитель, но продолжать не спешил.

Некоторое время он ковылял молча, и Корт терпеливо шёл рядом.

— До меня доходят слухи, что среди атлургов Улгерна опять распространяется недовольство по поводу пленных, — наконец прервал молчание старик. — Улгерн опять баламутит воду. Думаю, ты в курсе?

Джар искоса глянул на Ругата.

— Что-то серьёзное на твой взгляд?

— Кто знает? Пока они ничего не предпринимают. Но когда дело касается Улгерна, это всегда серьёзно.

Корт задумался. Он знал, что Джар не стал бы беспокить его по пустякам, особенно в такой день. К тому же он доверял интуиции старого Хранителя. Что-что, а в людях Джар разбирался прекрасно.

Ситуация с пленными была постоянной головной болью с тех самых пор, как они открыли Город Богов. Пленных было немного, чуть больше четырёх десятков. Но вопрос о том, что с ними делать, оставался на повестке.

Корт никогда не проводил над ними суда, боясь, что атлурги быстренько приговорят их к смерти. Тюрьмы в Каноре не было. Сперва Корт запер людей Вандегрида в одном из отдалённых помещений. Но кормить и заботиться о них желающих не было, поэтому Корт решил выпустить их и привлечь к общественным работам. В первую очередь, они должны были обеспечить всем небходимым самих себя. Затем начать работать на благо города.

Корт также опасался держать их вместе, поэтому разделил на две группы. Каждая из таких групп жила и работала отдельно, но за каждой был нужен пригляд.

Корт ставил атлургов и лиатрасцев по очереди следить за пленными. Лиатрасцы относились к этому нормально. Тем более что занимались этим бывшие работники правопорядка. Но атлурги негодовали. Они не понимали милосердия, проявленного Кортом. По их понятиям, пленных вообще не должно было быть.

Особенно сильно атлурги роптали в первое время неразберихи и неустроенности. Когда кроме собственных многочисленных проблем, надо было заниматься ещё и этим. Но Корт тогда не позволил им ничего сделать с заключёнными. А со временем жизнь стала налаживаться, и накал страстей спал. Но Корту всё равно приходилось присматривать за ситуацией, чтобы атлурги чего не выкинули.

— Я поговорю с Салгаиром, — ответил Корт после раздумья. — Может, он придумает, как уладить ситуацию.

Среди членов Совета Старейшин Салгаир пользовался особым уважением, как наиболее мудрый и взвешенный. Многие помнили, как он улаживал разногласия во время Великого Перехода. Сам Корт часто обращался к нему за советом.

— На этот раз, — проворчал Джар.

— На этот раз, — согласился Корт. — Кстати, если ты ковыляешь к выходу, советую поторопиться, а то можешь не успеть.

После этого замечания Корт на всякий случай отодвинулся подальше, туда, где клюка Хранителя не могла его достать. Но Джар никак не отреагировал. Вместо этого он невозмутимо бросил:

— Конечно, не мне учить Канга, но ты в этом собираешься идти?

Корт непроизвольно посмотрел на свою грязную одежду. После чего плюнул и поспешил прочь.

— 2–2, — улыбнулся Джар ему вслед.

***

Юта сидела за огромным каменным столом, от края до края заваленным пергаментами. Древние свитки лежали вперемежку с недавно исписанными листами. Символы наури соседствовали с современным языком Лиатраса.

Юта низко склонилась над листом. Каштановые кудри были небрежно завязаны в узел на затылке и скреплены карандашом. Медленно и аккуратно девушка выводила на бумаге слово за словом. Потом отстранилась и придирчиво рассмотрела надпись. На чистом лбу появилась недовольная морщинка. Юта скомкала пергамент и бросила себе за спину.

Но звука удара бумаги о пол не последовало.

— Так плохо?

Юта взрогнула и обернулась. У неё за спиной с улыбкой стоял Корт. В руке он подбрасывал невезучий пергамент. Юта устало улыбнулась.

— Мой почерк до сих пор никуда не годится. Не могу представить, чтобы каллиграфы прошлого оставили для потомков такие каракули.

— Ну, на то ты и не каллиграф, — ответил Корт, подходя к столу. — Может, тебе найти кого-то,