Исступление. Скорость - Дин Кунц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Селия – не лгунья.
– Ты думаешь, Стив опасен? – спросил Билли.
– Вероятно, нет, но кто знает?
– Может, тебе лучше уволить его?
Брови Джекки взлетели вверх.
– А если потом он окажется одним из тех парней, которых показывают по ти-ви? Придет сюда с топором?
– В любом случае что-то тут не так. Ты ведь сам до конца в это не веришь.
– Я верю. Селия трижды в неделю ходит к мессе.
– Джекки, ты всегда шутишь со Стивом. Он тебя смешит.
– С ним я постоянно держусь настороже.
– Я этого не заметил.
– Держусь. Но не хочу быть несправедливым по отношению к нему.
– Несправедливым?
– Он – хороший бармен, делает свою работу. – На лице Джекки отразился стыд. Пухлые щеки покраснели. – Не следовало мне так говорить о нем. Завелся вот из-за этих черенков вишен.
– Двадцать вишен, – кивнул Билли. – И сколько они стоят?
– Дело не в деньгах. Этот фокус с языком… в нем есть что-то непристойное.
– Никогда не слышал, чтобы кто-то жаловался. Многим женщинам, которые приходят сюда, очень нравится смотреть, как он это делает.
– И геям, – добавил Джекки. – Я не хочу, чтобы это был бар одиночек или геев. Я хочу, чтобы это был семейный бар.
– Неужто есть семейные бары?
– Конечно. – В голосе Джекки слышалась искренняя обида. Он держал таверну, а не вертеп. – Мы предлагаем детям картофель фри и жаренный кружочками лук.
Прежде чем Билли успел ответить, появился первый клиент: часы показывали 11:04. Мужчина заказал «Кровавую Мэри» и корешки сельдерея.
Джекки и Билли вместе работали за стойкой во время ланча, и Джекки разносил на столики еду, которую Бен раскладывал по тарелкам.
В этот день народу у них было побольше, чем в другие дни, потому что вторник был днем соуса чили, но им все равно не требовалась дневная официантка. Треть посетителей обходилась ланчем в стакане, еще трети хватало орешков, горячих сосисок и бесплатных претцелей.
Смешивая напитки и наливая пиво, Билли Уайлс не мог отделаться от «картинки», которая вновь и вновь возникала перед его мысленным взором: Стив Зиллис, рубящий манекен на куски, рубящий, рубящий…
Смена продолжалась, и, поскольку никто не приносил весть о застреленной учительнице или убитой пожилой филантропке, нервы Билли начали успокаиваться. В сонном городке Виноградные Холмы, в мирном округе долины Напа, новости о жестоком убийстве распространились бы быстро. Похоже, записка действительно оказалась чьей-то злой шуткой.
После ланча время потекло медленно, но в четыре часа на работу пришла Айви Элгин, а за ней последовали страдающие жаждой мужчины. И будь у них хвосты, они бы отчаянно махали ими из стороны в сторону, чтобы привлечь внимание Айви.
– Сегодня кто-нибудь умер? – спросил Билли, и от этого вопроса его буквально передернуло.
– Молящийся богомол на моем заднем крыльце, прямо у двери, – ответила Айви.
– И что это означает?
– Кто молился, тот умер.
– Не понимаю тебя.
– Сама пытаюсь разобраться.
Ширли Трублад прибыла в пять часов, величественная в светло-желтой униформе с белыми лацканами и манжетами.
После нее появился Рамон Падильо, который принюхался к запаху соуса чили и пробурчал:
– Нужно добавить чуточку корицы.
Войдя в таверну в шесть часов, Стив Зиллис, благоухающий вербеновым лосьоном после бритья и мятной жидкостью для полоскания рта, спросил Билли:
– Все нормально, Кемосабе?
– Ты мне вчера не звонил? – ответил Билли вопросом на вопрос.
– Кто, я? С какой стати?
– Не знаю. Мне позвонили, связь была плохая, но я подумал, может, ты.
– Ты мне не перезвонил?
– Нет. Я едва слышал голос, но почему-то подумал, что это мог быть ты.
Выбрав три толстые оливки, Стив ответил:
– Нет, я не звонил и провел прошлую ночь с другом.
– Ты закончил работу в два часа ночи, а потом еще куда-то отправился?
Стив широко улыбнулся и подмигнул Билли:
– В небе – луна, а я – волк.
– Если бы я закончил работу в два часа ночи, то тут же улегся бы спать.
– Ты уж не обижайся, пилигрим, но тебя никому не стоит ставить в пример.
– В каком смысле?
Стив пожал плечами и начал жонглировать оливками.
– Люди удивляются, почему такой симпатичный парень, как ты, живет, будто старая дева.
– Какие люди? – спросил Билли, оглядев посетителей таверны.
– Многие. – Стив поймал ртом первую оливку. Затем вторую, третью и сжевал их под аплодисменты зрителей первого ряда, сидевших на высоких стульях у стойки.
В последний час своей смены Билли более внимательно, чем обычно, приглядывался к Стиву Зиллису, но не заметил ничего подозрительного.
Или Стив не был тем шутником, кто написал записку, или он был куда более хитрым и злобным, чем казалось.
Впрочем, значения это не имело. Никого не убили. Записка обернулась шуткой; рано или поздно выяснится, ради чего ее написали.
Когда Билли покидал таверну в семь вечера, Айви Элгин подошла к нему, ее глаза цвета бренди возбужденно сверкали.
– Кто-то должен умереть в церкви.
– С чего ты так решила?
– Богомол. Кто молился, тот умер.
– В какой церкви? – спросил Билли.
– Надо подождать, и мы все узнаем.
– Может, это произойдет не в церкви. Может, умрет кто-то из местных священников.
Она пристально смотрела ему в глаза:
– Я об этом не подумала. Возможно, ты прав. Но как это связано с мертвым опоссумом?
– Понятия не имею, Айви. В отличие от тебя, предсказания по внутренностям для меня – темный лес.
– Я знаю, но ты такой милый. Всегда меня слушаешь, никогда не смеешься надо мной.
Хотя Билли работал с ней пять дней в неделю, сочетание экстраординарной красоты и сексуальности Айви временами могло заставить его забыть, что она кое в чем оставалась скорее девочкой, чем женщиной, нежной и простодушной, добродетельной, пусть и не невинной.
– Я подумаю насчет опоссума, – пообещал Билли. – Может, во мне есть толика провидца, о которой я ничего не знаю.
Ее улыбка могла свалить мужчину с ног.
– Спасибо, Билли. Иногда этот дар… тяжелая ноша. И от помощи я не откажусь.
Снаружи солнечные лучи окрасили воздух летнего вечера в лимонно-желтый цвет, а крадущиеся к востоку черные тени вязов чуть отливали лиловым.