Врачи. Восхитительные и трагичные истории о том, как низменные страсти, меркантильные помыслы и абсурдные решения великих светил медицины помогли выжить человечеству - Шервин Нуланд

Позже в течение нескольких лет Луи Пастер не только установил взаимосвязь между находками двух ученых, но и экспериментально доказал, что эти микробы не возникают сами по себе в результате спонтанного самозаражения, как многие считали, а воспроизводятся из микроорганизмов, которые вторглись в изучаемый материал. Кроме этого, он продемонстрировал, что жидкость, обеззараженная кипячением, не портилась до тех пор, пока новые микробы не могли попасть в емкость, в которой она хранилась.

На своей инаугурационной ассамблее 7 декабря 1854 года Пастер выступил с обращением к Лилльскому факультету естественных наук. Слова, произнесенные им в тот день, стали с тех пор широко известным среди ученых афоризмом: Dans les champs de l’obseruation, le hasard nefavorise que les esprits Prepares, что означает: «В области наблюдений счастливый случай благоприятствует только подготовленному уму». Лучшей иллюстрацией этого утверждения, абсолютно справедливого в отношении самого автора, является идея Джозефа Листера, объясняющая инфицирование ран попаданием в них бактерий, открытых Пастером.

В 1857 и 1859 годах во французском научном журнале Compte Rendu de I’Academie des Sciences Пастер опубликовал результаты своих экспериментов по ферментации, а позже и данные своих последующих исследований. В 1865 году они попались на глаза профессору химии из Глазго Томасу Андерсону, который знал о работе Листера над решением проблемы хирургического сепсиса и обратил на статьи Пастера внимание своего коллеги. «Подготовленному уму» Листера сразу открылось, что французский химик продемонстрировал именно то, что он искал: причину разложения органического вещества, которая была идеальным объяснением возникновения раневых инфекций.

Листер снова и снова перечитывал работы Пастера, повторяя все эксперименты с помощью Агнес в своей домашней лаборатории. Он пришел к тем же выводам, что и француз: ферментация и скисание предварительно стерилизованных растворов сахара или белка всегда вызываются микроорганизмами, попадающими в них извне. Как и Пастер, он считал, что основным источником заражения являются невидимые, несущие на себе болезнетворные бактерии частицы пыли, проникающие в рану из воздуха. Поскольку невозможно изолировать послеоперационный разрез от воздуха, чтобы предотвратить заражение, необходимо найти способ уничтожить бактерии, постоянно попадающие на поверхность раны. Листер полагал, что «если бы рану можно было обработать каким-то веществом, которое, не нанося серьезного вреда тканям человеческого организма, уничтожало бы уже имеющиеся в нем микробы и не позволяло проникать новым живым бактериям, инфицирование можно было бы предотвратить, несмотря на свободный доступ кислорода из воздуха к швам». Позже он сформулировал проблему еще более простыми словами: «Когда я прочитал статьи Пастера, я сказал себе: “Так же, как мы уничтожаем вшей у больного педикулезом ребенка с помощью ядовитых средств, не повреждающих кожу головы, мы, видимо, можем использовать лекарство для ран, которое позволит нам избавиться от микробов, не травмируя мягких тканей пациента“».

Очевидно, что следующим шагом был поиск правильного ядовитого, не причиняющего необратимого ущерба снадобья для дезинфекции ран. Выбор Листера пал на карболовую кислоту, опять же благодаря своему подготовленному уму. Старейшины медицинского сообщества соседнего Карлайла успешно применяли небольшие количества этого химиката для уничтожения зловония от мусоросборников, одновременно избавляясь от неприятных запахов, приносимых ветром с близлежащих пастбищ, орошаемых загрязненными сточными водами.

Вторым неожиданным бонусом применения карболки стало очищение местного скота от простейших паразитов, которыми животные заражались на местных пастбищах. Для Листера было очевидно, что это вещество убивает организмы, которые разлагают отходы, придавая им характерный гнилостный запах. Необходимый дезинфицирующий яд был прямо под руками.

Для начала Листер решил испытать обработку карболовой кислотой в лечении сложных переломов – травм, при которых острый край раздробленной кости выглядывал из рваной раны. В таких случаях уровень инфицирования был очень высок, в результате часто требовалась ампутация, которая, в свою очередь, также приводила к нагноению. 12 августа 1865 года, по иронии судьбы, на следующий день после странной смерти Игнаца Земмельвейса в венском сумасшедшем доме, одиннадцатилетний мальчик по имени Джеймс Гринлис попал под колесо конного экипажа. Ребенка доставили в Королевскую больницу в Глазго, где обнаружилось, что его сломанная большая берцовая кость торчит наружу из раны размером чуть меньше шести сантиметров. Это была идеальная травма – не слишком загрязненная и не слишком большая – для испытания новой техники. Листер наложил на поврежденную область льняную повязку, смоченную в карболовой кислоте. Затем на ногу наложили шину и оставили в покое на четыре дня. После этого повязку периодически меняли вплоть до полного заживления раны. Процесс занял шесть недель.

Первый клинический эксперимент Листера увенчался успехом.

В последующие месяцы практически так же лечили одного пациента за другим. Из десяти случаев со сложными переломами восемь человек восстановились без каких-либо осложнений. У одного из оставшихся двух развилась госпитальная гангрена и потребовалась ампутация, но тогда Листер несколько недель отсутствовал в больнице; другой умер от потери крови, когда острый фрагмент кости пронзил большую артерию, несмотря на успешное восстановление в течение нескольких недель. Очевидно, что карболовая кислота заслуживала дальнейшего изучения в качестве антисептического средства – новой концепции дезинфекции ран.

Затем Листер направил свое внимание на изучение состояния, называемого псоас-абсцессом. Это грозное осложнение спинного туберкулеза сопровождается образованием большого количества гноя в одной из длинных мышц заднего отдела брюшной полости. Такие абсцессы развиваются до весьма значительных размеров, образуя, в конечном итоге, опухоль в паху. После ее вскрытия для дренажа в открытую рану часто попадали микроорганизмы, вызывающие госпитальную гангрену, рожистое или другого вида воспаление, приводящие, как правило, к смертельному исходу. Листер разработал методику обеззараживания кожи вокруг разреза карболовой кислотой с последующей обработкой дренированной полости густой мазью, основным компонентом которой был дезинфицирующий раствор. По сравнению с тем, что было раньше, результаты вновь оказались превосходными.

Когда новый метод обработки псоас-абсцесса зарекомендовал себя как достаточно эффективный, Листер решился применить его при ампутации. Успех был настолько впечатляющим, что в 1867 году он объявил об изобретении антисептического средства в серии из пяти статей в журнале «Ланцет». Название их было довольно длинным, так как было призвано подчеркнуть важность сообщения: «Антисептическая система: новый метод лечения сложных переломов, абсцессов и т. д.; с обозрением различных случаев нагноения».

По мере дальнейшего приобретения опыта Листер модифицировал свои методы, используя весь спектр полученных знаний. Каждое новшество вводилось с чрезвычайной тщательностью; некоторым очевидцам казалось, что ритуал дезинфекции имел такое же значение, как объясняющая его теория. Во время операции карболовой кислотой обрабатывались не только раны, но и все инструменты, а также руки команды хирургов. Тем не менее одежда, в которой Листер входил в операционную, не отличалась от обычного наряда его коллег, работавших до изобретения антисептиков. Он редко переодевал свой халат, предпочитая закатывать рукава на современный манер и поднимая воротник своего сюртука, чтобы защитить накрахмаленный воротник белой рубашки, которую он постоянно носил, от облака разработанного им антисептического спрея. Он опускал руки в раствор карболовой кислоты, протирал пропитанными карболкой полотенцами кожу вокруг запланированного надреза и приступал к работе, часто останавливаясь, чтобы омыть рану, руки и инструменты дезинфицирующим средством.