Злой волк - Неле Нойхаус

– Лилли! – вновь крикнула она, но ответа не последовало. Единственным звуком, который она слышала, было ее собственное тяжелое дыхание. В правильном ли направлении она вообще идет?

Она опасалась, что ею завладеют страх и отчаяние. Она должна заставить себя просто не оборачиваться, а идти вперед. Проход был совершенно прямым, в нем не было никаких разветвлений и никаких помещений, и Пия поняла, что она скорее всего находится под парком дворца Эттрингхаузен, в потайном ходе, который ведет вниз к Нидде. Одновременно она разгадала план Фрея. Он хочет сбежать вместе с Лилли, возможно, на реке была лодка, которая его ждала. Она должна торопиться! Здесь она услышала позади шаги и рискнула бросить взгляд через плечо.

– Подожди нас, Пия! – крикнул Кристиан. Но вместо того, чтобы остановиться, она побежала еще быстрее. Фрей от них оторвался, и она должна нагнать это расстояние. Неожиданно коридор расширился и оборвался массивными решетчатыми воротами, одна сторона которых была еще открыта. Пия прошла через ворота и оказалась прямо перед ним – этой жестокой бестией в человеческом обличии.

– Приветствую вас, фрау Кирххоф! – Маркус Мария Фрей чуть запыхался, но на его лице сияла улыбка. В бледном свете луны она видела его лицо, на котором играла пустая улыбка безумца, больной души, которая, скорее всего, будет терзать ее всю оставшуюся жизнь. Фрей отошел назад, не спуская глаз с Пии. Одной рукой он крепко ухватился за плечо Лилли, а другой сжимал приставленный к затылку девочки пистолет.

– Бросьте оружие, немедленно! И стойте там, наверху. Иначе я буду вынужден застрелить ее.

Именно в этом месте Гельмут Грассер, видимо, бросил в реку Оксану. Он прошел по проходу с мертвой девочкой на руках и выждал момент, чтобы не было никого, кто случайно прогуливался бы по берегу реки, проходившему на пару метров ниже. Фрей дошел до дороги, между ним и рекой оставался лишь узкий береговой откос.

– Сдавайтесь! – сказала Пия жестким голосом. – У вас ведь нет больше никаких шансов. Здесь все кишит полицейскими.

Тысячи мыслей пронеслись в ее голове. Фрей находился не более чем в десяти метрах от нее, а она была хорошим стрелком. Ей нужно было только нажать на спусковой крючок. Но что, если он тоже, пусть рефлекторно, приведет в действие свое оружие, которое он наверняка зарядил?

– Успокойся, Лилли, – сказала она и опустила свой пистолет. – С тобой ничего не случится.

– Пия, дядя со мной плохо обращался, – пожаловалась девочка. У нее были огромные от страха глаза, а голосок дрожал. – Он застрелил Робби и Симбу и ударил дедушку!

Позади Пии появились Кристиан и Боденштайн. Над ними, у стены парка, вспыхнули прожектора и озарили все место действия ярким причудливым светом. Пия слышала, как шеф, понизив голос, с кем-то разговаривал по телефону и пытался вызвать сюда корабль речной полиции, который ждал чуть дальше, в том месте, где Нидда впадает в Майн. Слева и справа приближались черные силуэты коллег из спецназа, старавшихся не попадать в луч прожектора.

– Прокурор Фрей! – крикнул Боденштайн. – Отпустите девочку!

– Что он затеял? – прошептал Кристиан. – Он не сможет отсюда уйти, ему должно быть это ясно.

Пия не могла больше ясно соображать. Она видела только Лилли, светлые волосы которой блестели в ярком свете, как золото. Какой страх приходится испытывать этой малышке! Как может мужчина, у которого есть дети такого же возраста, совершать нечто подобное с маленьким ребенком?

Все произошло с молниеносной быстротой. Совершенно неожиданно Фрей, который почти целую минуту неподвижно стоял немного выше кустарника, схватил Лилли за талию и прыгнул в чернильно-черную воду реки.

– Нет! Лилли! – завыла Пия в панике и хотела броситься в их направлении, но Боденштайн схватил ее за плечо и грубо потянул назад. Она видела, как Кристиан в два прыжка оказался у воды и также прыгнул в реку. В течение нескольких секунд набережная реки, которая до этого казалась вымершей, превратилась в сущий ад. Со всех сторон сюда устремились полицейские, появился автомобиль спасательной службы, а из Майна в Нидду вошел ярко освещенный корабль речной полиции. Боденштайн крепко держал Пию в руках.

– Вон она! – крикнул он. – Девочка у Крёгера!

От облегчения колени Пии обмякли, как масло. Если бы шеф ее не удержал, она бы просто упала. Коллеги из дежурного полицейского отряда помогли Кристиану выбраться из воды, кто-то взял на руки Лилли и завернул ее в одеяло. Через две минуты она смогла наконец заключить ребенка в свои объятия. Что там с Фреем, ее больше не интересовало. Пусть хоть он утонет в реке, как крыса.

Остерманну не составило никакого труда установить владельцев автомобилей по государственным номерам, по крайней мере, тех из них, которые были зарегистрированы в Германии. Он был немало удивлен, читая имена, которые постепенно устанавливал в соответствии с фотографиями автомобилей. Полтора часа назад пришли двое коллег из патрульной службы вместе с Килианом Ротемундом, и Ротемунд передал ему конверт с фотографиями припаркованных машин. Майке Херцманн сфотографировала машины в четверг вечером перед домом медиамагната Хартмута Матерна в Оберурзеле. Зачем она это сделала, Ротемунд тоже не знал, но у него была интересная версия того, что кроется за этими автомобилями. И она подтверждалась с каждым установленным именем.

Вечером накануне торжества по случаю юбилея Финкбайнера на вилле Матерна собрались закулисные руководители педофильского кольца, сплошь влиятельные титулованные персоны, которые солидно преуспели в своей жизни и относились к сливкам общества. Двое из них были потом убиты – казнены одной из бывших жертв, третий еще борется за свою жизнь. Ротемунд созвонился с Принцлером и попросил как можно скорее привезти ему диктофон и записи бесед, которые он отправил на абонентский ящик из Голландии.

Боденштайн, Джем и Катрин приехали в комиссариат в три часа ночи. На их усталых лицах отразился весь ужас того, что им пришлось увидеть и пережить в катакомбах под дворцом Эттрингхаузен. Одиннадцать «невидимых детей», как их называла Михаэла Принцлер, им удалось освободить в Хёхсте и передать под опеку Ведомства по делам молодежи, еще троих маленьких девочек они обнаружили в подвале в Фалькенштайне. Ни одна из них не знала своей фамилии, ни у кого не было свидетельства о рождении – официально они просто не существовали. Обе работницы Корины Визнер уже находились в Пройнгесхайме, как и Гельмут Грассер, и утром должны были быть доставлены к судье, занимающемуся проверкой законности содержания под стражей.

Маркус Мария Фрей исчез. Речная полиция проинспектировала реку. Как только рассвело, были задействованы водолазы, но было выдвинуто обоснованное опасение, что найти удастся лишь только его труп.

– Иди выпей кофе. – Доктор Николя Энгель, которая удерживала позицию в собственном кабинете, сидела сейчас напротив Боденштайна за столом в переговорной комнате отдела К2. – А еще лучше поезжай домой и приходи завтра.

– Нет. – Боденштайн покачал головой. Он разговаривал с Кориной Визнер и сам был удивлен тому, что все еще находились люди, способные его шокировать. Такая красивая и приветливая на первый взгляд женщина, которая сама родила четверых детей, в действительности оказалась одержимым властью диктатором. Упоение собственной персоной и властью над другими людьми стало ее болезненной страстью, но стимулом для ее действий, в отличие от Грассера, была не власть над более слабыми – нет, к детям она была совершенно равнодушна. Ей нравилось властвовать над этими могущественными мужчинами, которые не могли контролировать свои извращенные желания. С ее острым умом и организаторскими способностями Корина Визнер успешно и эффективно руководила этим обществом педофилов, но в конце концов она и Фрей допустили ошибки.