Русский всадник в парадигме власти - Бэлла Шапиро

Одной из мер поддержки коннозаводства и конской торговли становятся всероссийские конские выставки. На первой из них, в 1866 г., Александр II публично обязался «ездить только на русских лошадях»[1618]. Отечественная лошадь вывозится и на всемирные выставки, где дебютирует весьма успешно: так, на Всемирной конской выставке 1867 г. в Париже были представлены 24 лошади из России, в четырех классах: верховые (преимущественно англо-арабские), рысистые (две из них призовые), тяжелоупряжные породы и разное (для заграничной публики наиболее интересными стали донские казачьи лошади, небольшие, полностью отвечающие нуждам иррегулярной кавалерии)[1619]. По словам Наполеона III, в те годы Россия имела потенциал для того, чтобы стать поставщиком кавалерийской лошади для всей Европы[1620].

Получил распространение новый взгляд на требования к кавалерийской лошади: нарядному экстерьеру придавалось второстепенное значение, первое место отдавалось силе и выносливости. Предпочтение все чаще отдается степным, особенно донским лошадям. Для отбора лучших экземпляров с 1860‐х гг. использовался конный спорт, который в этот период в России имел сугубо военно-прикладное значение[1621]. Для повышения уровня подготовки юнкеров и офицеров использовались и традиционные конные турниры — карусели, проводившиеся в манеже в зимнее время. Программа каруселей была в это время расширена и включала в том числе и вольтижировку[1622]. Часто турниры проходили в Высочайшем присутствии.

Дом Романовых поддерживал начинания личным примером. Активным участником конских скачек был великий князь Михаил Николаевич[1623]. Трудно переоценить вклад в развитие кавалерии в период ее кризиса Николая Николаевича старшего, генерал-инспектора кавалерии с 1864 г.

Реформы 1870‐х гг. представляют развитие идей предыдущего периода, скорректированных военным опытом, прежде всего Франко-прусской (1870–1871)[1624], которая, по словам политического деятеля, писателя и публициста М. С. Чайковского, «доказала значение хорошей, а главное усовершенствованной конницы»[1625] и Русско-турецкой (1877–1878) войн.

Особое внимание уделяется казачьей коннице: так, «совершенным образцом»[1626] называет ее известнейший военный теоретик второй половины XIX в. М. И. Драгомиров. «Лучшими и первейшими мастерами конного искусства» назвал донских казаков М. С. Чайковский (в своей записке на пятидесяти листах, поднесенной Александру II в 1873 г. с целью обратить внимание военной элиты на проблемное состояние русской кавалерии)[1627]. Главная мысль записки — именно кавалерия является главной военной силой, несмотря на прогресс огнестрельного оружия[1628]. Однако в своем настоящем состоянии она не может быть ведущим видом вооруженных сил империи.

На волне внимания к казачьей коннице полки в очередной раз переформировываются, теперь уже с присоединением казачьей конницы к регулярным дивизиям. Открываются Ставропольское юнкерское казачье училище (1870) и казачьи отделы при Елисаветградском, Иркутском и Виленском юнкерских училищах (1874–1876).

К этому моменту было признано, что учебные программы специально-кавалерийских заведений оказались слишком обширны, что получило незамедлительную критику, поскольку учебное заведение «…есть прежде всего учреждение специально-военное, а не кузнечная школа и даже не берейторская; следовательно, главная его задача — познакомить офицера с военным искусством»[1629]. Уместно вспомнить, что Д. А. Милютин предостерегал реформаторов системы военного образования от «впадания в энциклопедизм» еще в 1840‐х гг.[1630] Из-за опасения «наплодить коновально-ветеринарных-берейторских школ»[1631] и в стремлении «ограничиться необходимым, отбросить все, что составляет предмет роскоши»[1632] и не соответствует современным требованиям, учебные курсы кавалерийских школ сокращаются; убирается перегруженность и дублирование.