Антихрист - Питер Джеймс

– Это не имеет значения.

– Это имеет значение. Это имеет огромное значение. Я хочу знать правду. Скажите мне правду.

– Сьюзан, вы – мать Верити. Вот что самое главное.

– А отец? Кто отец? Человек из «Бритиш телеком»? Человек, который был в палате клиники?

– Некоторые вещи лучше не знать.

– Я хочу знать правду.

– Правд – Истин – много.

– Пожалуйста, мистер Сароцини, перестаньте играть со мной!

– Двадцать восьмая Истина гласит, что иногда лучше верить, чем знать. А Тридцать четвертая Истина гласит, что реальность – это то, во что ты веришь, а не то, во что ты хочешь верить. – Он улыбнулся. – Так похоже и в то же время настолько не одно и то же. Всем нам суждено находить те Истины, которые больше всего нас устраивают, и жить в согласии с ними. И вам это суждено в гораздо большей степени, чем всем остальным. Потому что однажды, Сьюзан, ваше дитя изменит этот мир.

– Почему я? Почему мой ребенок?

– Потому что вы тоже носите в себе этот ген. Вы должны не бояться этого, но гордиться этим.

– Что это за ген? И как получилось, что он у меня есть?

– Мы двадцать пять лет искали женщину, обладающую этим геном, Сьюзан. В прошлом году нам наконец повезло. В Лос-Анджелесе мы обнаружили могилу леди по имени Анна Роузвелл.

– Анна Роузвелл? Моя бабушка? – удивленно переспросила Сьюзан.

– Мы подвергли ее останки генетической экспертизе.

– Моя бабушка?

– В мире очень мало людей с этим геном, Сьюзан, и необоримые силы разбрасывают их по всей земле. «Аро-Е-АА». Вот ген моего народа.

– Вашей секты?

Мистер Сароцини не обратил внимания на это замечание.

– Обладатели этого гена никогда не живут меньше ста лет, а чаще даже больше. Это самый сильный, самый устойчивый ген из всех. Мы обнаружили, что представители вашей семьи обладают им, ведя поиск по спискам долгожителей. Ваша бабушка, Анна Роузвелл, прожила сто один год. Носить этот ген – значит быть избранным. Когда двое носителей этого гена находят друг друга и зачинают ребенка, они производят на свет человеческое существо такой мощи, какой не видели на земле тысячи лет.

– Почему?

Лицо мистера Сароцини было близко к ней, очень близко, и он улыбался, и в его улыбке была одержимость.

– Потому, Сьюзан, что этому мешали последователи Великого обманщика. Целых два тысячелетия мир находился под властью зла. Моих людей называли гностиками, ведьмами, еретиками. Их преследовали, судили, пытали, резали.

От соприкосновения шасси самолета с посадочной полосой Сьюзан проснулась, разбудив и Верити. На нее напряженно смотрел мистер Сароцини. Она на секунду отвела взгляд, но мистер Сароцини продолжал смотреть. Она чувствовала себя как-то странно и плохо понимала, где находится.

Снаружи стояло прекрасное воскресное утро. Лондон цвел, и весна казалась летом, особенно когда стих рев реактивных двигателей и была выключена система кондиционирования воздуха.

Но когда стюардесса открыла люк, в салон ворвался ветер – резкий, порывистый, будто принесшийся откуда-то издалека, из какого-то отдаленного уголка Земли. В его ледяном дыхании Сьюзан ощутила отголоски суровой арктической зимы.

По контрасту с роскошной, выдержанной в постмодернистском стиле приемной юридической фирмы кабинет Элизабет Фрейзер был маленьким и скромно обставленным. На голых стенах – одинокая картина с изображением моста Вздохов. На столе – фотография мужчины с двумя маленькими детьми на лыжах, позирующих перед сиденьем горнолыжного подъемника. Ваза с цветами. Две полки юридической литературы. Все остальное пространство занимали стопки папок, громоздившиеся на полу позади стола, на подоконнике, закрывая вид на Олдвич и офисное здание напротив, на системном блоке компьютера.

Сьюзан сказала мужу, что Элизабет Фрейзер – лучший в Англии специалист по защите прав детей, и его адвокат подтвердил это.

Ей было под сорок. Высокая худая женщина в бабушкиных очках в стальной оправе, в простой блузке и черных брюках. Ее внешность как бы говорила, что в молодости она была радикальной студенткой-революционеркой и с годами не остепенилась. Она не была неприятна Джону, однако в ней чувствовалась некая резкость, от которой ему становилось не по себе.

Принесли кофе, и Элизабет Фрейзер вручила Джону чашку.

– С тех пор как ваша жена приходила ко мне в марте, ваше положение сильно изменилось, – заметила она.

– Тогда вы ей сказали, что у нее есть все шансы выиграть дело.

– Вы представили мне много новых сведений, мистер Картер. Согласно закону донор обладает всеми правами родителя, если он не анонимный. Когда миссис Картер приходила ко мне на консультацию, я сочла, что лучшей стратегией будет запустить Процедуру запретительных мер, которая действует в отношении любого из двух родителей или лица, выступающего как родитель.

– Но мистер Сароцини обязательно должен знать об этом?

– Да.

– Это может быть трудно – я имею в виду, нежелательно. Я бы предпочел, чтобы он не знал.

Элизабет Фрейзер едко сказала:

– Если он не знает о том, что не имеет права забирать у вас дочь, что ему помешает это сделать?

Джон не нашелся что на это ответить.

Адвокат посмотрела в свои записи.

– Самой большой проблемой здесь становится психическое состояние вашей жены. Вы не сказали мне, что именно она сделала, – но вам придется сделать это, если мы решим передать дело в суд. Вы говорите, у этого мистера Сароцини достаточно улик для того, чтобы обвинить ее в серьезных уголовных преступлениях?

– Да.

– И она виновна?

– Нет, конечно нет… – Джон поколебался. – Одно из них точно можно не принимать в расчет. Что касается другого… – Он подумал о видеоматериале, в котором Сьюзан ткнула Ванроу в глаз мобильным телефоном. – Я хочу сказать… это будет зависеть от того, как будут истолкованы улики. Коротко говоря, из-за своего психического состояния она превысила предел необходимой самообороны.

– Какое у нее, по вашему мнению, психическое состояние?

Джон скривился:

– Думаю, плохое. В последние дни беременности она была близка к помешательству – или даже пережила его. Вчера мы были на приеме у нашего семейного врача, и он сказал, что она страдает от послеродовой депрессии.

– У нее мании? Галлюцинации? Склонность к самоубийству? Усталость?

– Да, все сразу. Ей прописаны антидепрессанты, и к ней будет приходить психиатрическая медсестра. Врач также посоветовал мне подумать о постоянной сиделке, хотя бы на первое время, или положить жену в больницу.