Разбой - Петр Воробьев

– «Аз есмь тьма… убойник смертного рода… пришед семо потатити… вдруг всех сих стоящих пред нами», – слова наконец подоспевшего Торчина произвели бы большее впечатление на слушателей, кабы не его одышка.

Да и говорил он на почти непонятном языке – древневенедском?

– Гор-рм мак Р-рагнар-р, как ты пр-р-ро эти витки р-рассудишь? – альбинг указал на огненное кружение.

– Я читал, что в Великой Степи такое бывает, если смерч встретится с травяным палом, – сказал конунг.

– Не так всё пр-росто, – Дубх покачал головой, три рога на его шлеме придали движению дополнительную выразительность. – Видите, тш-шолдонские души летят? Это кр-руг земной от них избавляется, каждый виток – это один из девяти мир-ров, и ни в одном не сыскать им пр-риюта!

– Так им и надо. Скотину вот жаль, – Келтхайр прищурился. – После такого, что за добыча нам останется?

– Твоя пр-равда, сын Утехайр-ра, – согласился альбинг. – Столько тур-рятины подгор-рело, всей Альбе б пир-ровать. Не то, что в стар-рое вр-ремя, от совр-ременной войны одно р-разор-р-рение. Пр-рямо хоть с Одвинами мир-рись.

Последнее заявление Дубха заставило оруженосца бросить укоризненный взгляд на вождя клана Йен-Аброах.

– Кромко, диоптр! – отобрав прибор у родича, Самбор принялся вглядываться в слой мёртвых тел у основания огненной тучи.

– Что ищешь? – спросил брусовский вождь.

– Мудрилова рогоноса!

– Может, его на куски разорвало? – предположил фотокитонист.

Буах припомнил – вестовщика звали Унферт из Йорвика.

– Так и разорвало? Нет, эта тварь была в титанокерамической броне поверх природной, и размером поболее панцирного слона!

– Дался тебе рогонос, ты мне другое скажи – как нам теперь в Щеглов Острог проехать? – Кромослав оглядел стену пламени и дыма, перегораживавшую долину.

– В Острог можем не торопиться, – внезапно, выражение лица Горма конунга под поднятым забралом изменилось так, словно он только что проиграл великую битву, а не выиграл. – Зима посадница с Аринбьорном говорила – эпидемия вырвалась из Яросветова чертога в город!

– Нам, может, и эпическая битва, а в Альдейгье на первую полосу дённика, и то не попали! – сетовал Стрига, выкрёсывая огонь для трубки.

– Поди ты! – возмутился Сулибрат, другой молодой брусовский воин. – И что важнее сыскалось?

– Траско из Добина вышел на поле и пол-игры против Стромо отстоял!

– А пропустил сколько?

– Два! Как был раззява, а не вратарь, так и остался!

– А ты думал, его игре сломанная нога на пользу пойдёт?

– Чтоб такую игру улучшить, ему надо обе было сломать!

Сивояра решила попытаться спасти разговор от падения в пропасть, со дна которой доносился гул досужего ногомячного толковища, а заодно восстановить справедливость:

– В «Посадничьи грамоты» не попали, зато в «Боду» попали! Во всей прекрасной красоте – Самбор с Гормом спина к спине, мечи, чолдонцы!

– Ну да, – завистливо сказал Стрига. – Ещё б не попасть, в йорвикский-то дённик да с Унфертовой-то фотографией!

Поделившись этим откровением, брусовец пыхнул трубкой, исторгшей зловоние. Свентанин белёк, этот не ногомячом доймёт, так завистью, а не завистью, так смрадом макубным… Сивояра пустила коня рысью. Промозгло-ледяной ветер нещадно трепал едва начавшие желтеть листочки на осинах, срывал их с ветвей и нёс на восток. Одновременно пытался идти дождь – редкими каплями и под нелепым переменчивым углом. Воздух был достаточно прозрачен, чтобы разглядеть сосны у Конева Урочища, оставшегося в трёх рёстах позади. Если написать о виде, открывавшемся вокруг, то примерно так. «Север немногоцветен. Серо-зелёные сосны, серое небо, серые камни с серо-зелёным лишайником. Вода отражает лес, камни, и небо, и поэтому тоже кажется серо-зелёной, но если заглянуть в озеро сверху, увидишь, что оно хрустально-прозрачное». Хотя какой из Вончегорья север… Южнее Подлесья. Сочиняя и тут же отвергая что-то такое в голове, Сивояра поравнялась с Самбором и Вамбой. Схоласты ехали рядом, против обыкновения, беседуя о чём-то постижимом и для простого смертного.

– И главное – непонятно, как зараза выбралась из чертога! – Самбор был искренне возмущён недостойным поведением морового поветрия. – Пока не определили, Акерата вестница повелела город закрыть, чтоб эпидемия не пошла дальше. Так наши статоры и застряли в Щегловом Остроге, пока или не победят заразу, или не подвезут скафандры химической защиты, и так далее… Заодно оказалось, что Мудрило примерно с пятой частью войска не пошёл на замок, а подорвал в неизвестном направлении. Некоторые говорили, пустился в бега.

– Да уж! – сказал Вамба. – Кто от Коннахта в бегство не пустился, своё отбегал!

– Так, да не так. Его след из стойбища простыл, уже когда «Тылль» выходил из-за Энгульсея!

– Значит, может…

– И я так же думаю!

Схоласты-мудрецы на полуслове достигли согласия, уже недоступного для меньших умов. Опечалившись тем, как недолго продлилась постижимость в их речах, Сивояра прикинула: спросишь, дурой почтут, не спросишь, хуже того, почтут дурой безгласной, и спросила:

– Самбор Мествинович, Вамба Гундемарович, уж объясните мне, простушке, о чём вы?

Первым ответил, разумеется, Самбор:

– Дело спрашиваешь, Сивояра Острогневовна! Сложили три единицы! Первое, из Девятиречья вышла ещё одна чолдонская орава – на запад. Второе, та же орава перебила Мудриловых чолдонцев, что оставались в Вончегорье. Почему мы и здесь, собственно. Третье, часть Мудрилова войска удрала из-под Щеглова Острога. В совокупности имеем, что Мудрило удирает именно от этой оравы!

Подумав, Сивояра кивнула. Будь она хронистом и пиши для «Боды», или, ещё лучше, для «Моряка», можно было бы изложить события так. «Повторное разорение Вончегорья вполне могло свидетельствовать о разладе между кочевниками. Заодно событие пришлось очень на руку танам и венедам, озабоченным судьбой родичей на Драйгене. Космолёт Сеймура Кнутлинга так и не был достроен, припасы колонистов на ледяной планете подходили к концу, а на вончегорском космодроме до его захвата дикарями оставалось несколько незапущенных межпланетных ракет. Отряд, ведомый Самбором, под покровом ночи высадился с аэронаоса “Клекотун Китового Чертога”. Ватажники проехали через посёлок Чужедед, обезображенный разрушениями и полностью опустевший. По электромеханической карте, Самбор нашёл стальные эллинги с ракетами. Отряд принялся грузить припасы и заряжать наиболее сохранную ракету жидким кислородом. На счастье Самбора и товарищей, керосин уже был в баках».

Ещё кое с чем повезло, например, у чолдонцев хватило ума не трогать атомный котёл в его подземном укрытии. Или наоборот, по Самборовому утверждению, не хватило ума тронуть. С гигантским паротурбовозом, что втаскивал ракеты на плоскогорье к пусковой установке, повезло меньше – сверкавшую серебром и бронзой гордость наволокских кузнецов разграбили и бессмысленно сожгли.