Чужак в стране чужой - Роберт Хайнлайн

Она поцеловала Пэт.

– Ну-ка подвинься, жадный братец, – Майк похлопал Джилл по плечу, – моя очередь.

– А в этом я всегда буду жадной.

Человек с Марса поцеловал своего нового брата, сперва в губы, а затем – в «лобзанье Фостера». Дальше было сложнее, он растянул свое время, выбрал примерно симметричный участок кожи с подходящей татуировкой и поцеловал Пэт в третий раз – обдумывая свои действия тщательно и в мельчайших подробностях; нужно было грокнуть все капилляры…

Со стороны казалось, что Майк едва коснулся кожи губами, однако Джилл почувствовала его усилие.

– Пэтти! Смотри!

Миссис Пайвонская опустила глаза – и чуть не потеряла сознание: на ее груди парой ярко-красных стигматов горел поцелуй Майка.

– Да! – воскликнула она, с трудом взяв себя в руки. – Да! Майкл…

Через несколько минут на месте татуированной леди чудесным образом появилась невзрачная домохозяйка, одетая в платье с высоким воротом и длинными рукавами, в плотных чулках и перчатках.

– Нет, рыдать я не буду. И прощаться тоже не буду, вечность не знает прощаний. Я буду ждать.

Миссис Пайвонская поцеловала Джилл, поцеловала Майка и ушла не оглядываясь.

28

– Кощунство!

Фостер поднял глаза:

– Ты что это, мальчонка? Кусаются?

Это крыло строили в спешке, тяп-ляп, кое-где остались щели, через которые лезет всякое, чаще всего – стаи мелких, почти невидимых дьяволят… Опасности, конечно же, никакой, вот только после их укусов начинает противно зудеть эго.

– Да нет, тут совсем другое… расскажу, так вы и не поверите, лучше я прокручу всезнайку немного назад.

– Знаешь, стажер, я давно уже перестал чему бы то ни было удивляться и могу поверить во что угодно.

И все же Фостер переместил часть своего внимания. Трое смертных – отчетливо видно, что это люди, мужчина и две женщины, – рассуждают о вечном. Ситуация вполне заурядная.

– Ну и что?

– Да вы слышали, что она сказала? «Архангел Михаил»! Тоже мне, архангел выискался!

– А что тут такого?

– Что такого?! Вы что, сами не понимаете?

– Я понимаю, что это вполне возможно.

Нимб Дигби возмущенно задрожал.

– Фостер, вы, наверное, плохо смотрели. Она имела в виду этого подростка-переростка, гопника хренова, который вышиб меня из игры. Да вы взгляните еще раз, взгляните!

Фостер прибавил увеличение, отметил, что стажер говорит верно, отметил кое-что еще и улыбнулся своей (арх)ангельской улыбкой.

– Думаешь, она ошибается? А почему, собственно, ты так думаешь?

– Че-го?

– Последнее время Майк совсем не появляется в Клубе, к тому же его имя вычеркнули из программы традиционного Ежетысячелетнего Концерта, это верный знак, что сотрудник получил спецзадание, а с Майком и тем более – он же один из ведущих солипсистов нашего хора.

– Архангел Михаил – и этот шпаненок, такое и помыслить неприлично!

– Ты и представить себе не можешь, как часто лучшие идеи босса кажутся на первый взгляд неприличными, – да нет, что я, как раз ты-то после работы на той стороне и должен прекрасно это себе представлять. А всякое там «неприлично» – чепуха на постном масле, нуль без палочки, понятие, лишенное какого бы то ни было теологического смысла. «Для чистых все чисто».

– Но…

– Не прерывай меня, я не кончил еще Свидетельствовать. В добавление к тому факту, что брат наш Михаил в данное микромгновение вроде бы отсутствует – точнее выразиться я не могу, я никогда не следил за Майком, и мы с ним в разных вахтенных расписаниях, – в добавление к этому татуированная леди вряд ли могла допустить в своем пророчестве грубую ошибку, ведь она – смертная тварь очень высокого уровня святости.

– Это что – она сама так считает?

– Не она, а я, и не считаю, а знаю. – Фостер одарил олуха-стажера еще одной сладчайшей улыбкой.

Патриция, Патриция… вот ведь, даже здесь вспомнить приятно. Теперь-то, конечно, не первой молодости, но держится молодцом, все еще сохранила плотскую привлекательность, а главное – сверкает духовным, внутренним светом, ну прямо как подсвеченный солнцем витраж. Он отметил – безо всякой земной гордыни, – что Джордж завершил свой великий замысел, – а вот эта, кстати сказать, картина, где Вознесение на Небеса, она же совсем недурна и вполне реалистична. В смысле Высших Реалий. Не забыть бы навестить Джорджа, похвалить работу, а заодно сказать ему, что вот, видел недавно Патрицию… хм-м… а где же он сейчас, Джордж-то этот? Творческий работник, конструктор миростроительного отдела, сколько помнится – в непосредственном подчинении самого Зодчего… Да какая, собственно, разница, главная картотека мигом его отыщет. Не пройдет и тысячелетия.

Да, Патриция была просто конфетка, а уж какая неистовая проповедница – таких поискать и поискать! Чуть побольше самоуверенности, чуть поменьше смирения, и получилась бы из нее первоклассная священница. Но Патриция не хотела воспринять Господа иначе, чем в соответствии с собственной своей натурой, а потому не смогла бы отправлять службу, разве что у лингаятов, а там и без нее обойдутся. Фостер совсем было решил прокрутить время назад, посмотреть на юную Патрицию, однако мужественно (нет, скорее – ангельски) себя сдержал. Некогда, работы по горло.

– Плюнь ты, стажер, на эту всезнайку. Мне нужно с тобой серьезно поговорить.

Дигби послушно выполнил приказ (учитывая, конечно, его метафоричность) и застыл по стойке «смирно». Фостер начал постукивать себя по нимбу – обычный (и очень раздражающий) признак, что он серьезно задумался.

– Ты очень медленно привыкаешь к новой работе. Вот взгляни на себя сам, ну какой из тебя, к черту, ангел?

– Простите. Мне очень прискорбно это слышать.

– В вечности нет места для скорби. Я не могу сказать со всей определенностью, кто этот человек, может, наш брат Михаил, а может, и нет, – но истина состоит в том, что ты слишком уж на нем зациклился. Молчи, не прерывай старших. Первое: какое право имеешь ты судить об орудии, посредством которого Его промысел отозвал тебя сюда? Второе: неужели я не понимаю, что дело тут совсем не в этом парне – ты и познакомиться-то с ним толком не успел, – а в твоей чернявенькой секретарше? Она ведь заслужила Мое Лобзание ой как задолго до того, как тебя отозвали, надеюсь, ты не будешь спорить?

– Я не успел закончить проверку.

– Да? Тогда представляю себе, с какой ангельской радостью ты узнал, что Верховный епископ Шорт провел испытание лично – испытание тщательнейшее, я же говорил, что он справится с новым своим назначением, – а затем передал ее дальше, так что теперь твоя – прости, бывшая твоя – секретарша наслаждается более широким счастьем, давно уже ею заслуженным. М-м-м, конечно же, пастырь должен выполнять свою работу с радостью и наслаждением… но это совсем не значит, что он имеет право кукситься, получив повышение по службе. Так вот, недавно организовали новый сектор, и там все еще нет Хранителя-стажера. Должность несколько ниже твоего номинального ранга, зато получишь совершенно уникальный ангельский опыт. У населения этой планеты… не знаю, можно ли назвать ее планетой, в общем, увидишь и разберешься, так вот, у ее населения не два пола, как обычно, а три. Причем я могу со всей определенностью утверждать, что проявить какой-либо плотский интерес к любому из трех… нет, слово «пол» здесь не годится, к любой из трех разновидностей не под силу даже Дон Жуану. Не подумай только, что это догадка – был проведен прямой эксперимент, так благородный дон волком взвыл и запросился обратно, в одиночный ад, созданный им для себя своими собственными руками.