Некромантка 2 - Дарья Лакман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Легкое касание женских губ вывело из ступора Мару; он резко втянул носом воздух, обхватил ее лицо и поцеловал уже сам, настойчиво, жадно, уверенно, восполняя все упущенные возможности.
Целоваться оказалось очень приятно, несмотря на все прежние опасения и негативный опыт. Все-таки от человека, который тебя целует, тоже многое зависело… И хоть щеки горели, а сердце грозило вот-вот выпрыгнуть из груди, Имельде нравились эти новые ощущения. Нравилось касаться человека и не бояться увидеть что-то лишнее, что не предназначалось для нее. Это было поистине упоительно.
Трогать того, кто тебе не безразличен тоже было приятно и ощущать в ответ те же чувства — тоже. Особенно, когда от ее прикосновений мужчина вздрагивал и сжимал пальцы на ее теле сильнее. От этих прикосновений мозг плавился, а внизу живота разливалось сладкое напряжение. В какой-то момент Имельда обнаружила себя прижатой к стенке разгоряченным мужским телом не двойственно намекающим, что одних поцелуев Мару мало. Но он оторвался от ее губ, остановился, упершись руками в стену по обе стороны от Имельды.
— Не хочу торопить…
Они оба замолчали, заполняя паузу только тяжелым дыханием. Мару хмурился, а Имельда удивленно вскинула брови. На них обоих из окна падал серый свет, поэтому мимику отлично можно было разглядеть.
— Чего? Торопить? — рассеяно пробормотала, задумчиво проведя пальцами по своим губам. — По-моему мы изначально тормозили…
Мару тихо рассмеялся и выпрямился, чтобы стянуть с себя рубашку. У него было жилистое тело, не очень широкие, но крепкие плечи, плоская грудь с твердыми мышцами, исчерченные темными узорами. От этого простого движения мозг словно переключился и начал работать как-то по-другому. Вдруг стало неловко, ужасно жарко, стыд затопил лицо краской, а собственная «безграмотность» стала причиной малодушного желания остановиться и сбежать.
— Прости, ты наверно прав… Я не умею хорошо целовать… И вообще… ничего не умею…
Короткая пауза, хриплый смешок:
— Ничего. Я научу.
***
Митриш с трудом разлепил опухшие со сна веки. Во рту пересохло, а голова гудела. Сейчас отчего-то мысль Турцела выпить сладкого грога, чтобы не заболеть, казалась не очень удачной… Мальчик кое-как поднялся с постели и хмуро уставился на мятую соседскую лежанку.
Странный он, этот тип — Мару. Странный, но внушительный. Он сразу понравился Митришу. Обычно в школе такой типаж девчонки очень обожали романтизировать. Хотя Митриш с трудом представлял, кого там они описывали в своих мечтах, но, когда он увидел за столом рядом с Турцелом этого парня, сразу понял — вот он, тот самый герой из грез. И, пожалуй, он и сам был рад такому знакомству. Отчего-то Мару сразу расположил к себе. Ни разговорчивый Турцел, ни строгий господин Аргус, ни тем более мерзкий Эстрич (вот уж от кого, а от душонки этого тянуло гнилью за версту), а именно Мару. Спокойный и рассудительный. Казалось, его вообще ничем нельзя было вывести из себя. Даже болтовня Турцела его нисколько не задевала. Возможно, даже нравилась. Хотя и сам Митриш со временем привык и находил в этом весельчаке нечто родное и теплое. Не смотри, что бандит, а добрый. И именно эти двое кинулись на подмогу совершенно незнакомому мальчишке, именно Турцел заручился поддержкой таинственного господина Аргуса, и именно Мару бросился первым выручать его сестру. Тогда Митриш не понял даже, отчего какой-то незнакомый дядька сразу и без разговоров согласился помочь, даже не попросив ничего взамен. Сейчас уже стало немного яснее…
Вообще, Митришу нравились окружавшие его люди. И сейчас он это понимал лучше всего, когда уже было с чем сравнивать. В школе тоже были ребята, с которыми он общался, но друзей так и не завел. Его больше возводили в какой-то недосягаемый статус того-самого-парня, который и учится хорошо, и красив, и получается у него все на раз. Это было преувеличением: как со стороны одногруппников, так и со стороны Маэстро. Лишнее внимание и общественный ярлычок, так успешно всеми созданный, тяготили. Митриш не мог «ударить в грязь лицом» и опозориться. Изгоем ведь тоже быть не хотелось… Хотя именно им он, кажется, и являлся сейчас. Вот к чему и привело излишнее внимание. Он не смог скрыться. Но и не сильно жалел об этом. Хоть нынешняя ситуация была не очень приятной, все-таки смертельная опасность грозила всем им, а не только мальчишке, но именно сейчас Митриш чувствовал себя хорошо и спокойно. В этом месте, с этими людьми.
Парень поднялся со своей постели, умылся холодной водой из таза и напился оттуда же, не утерпев от жажды. Вроде стало легче. Митриш посмотрел на себя в зеркало. Синяк под глазом вылез хороший. Хотя знахарка, что была на службе у господина Аргуса, знатно помогла, убрав отек, но темные кровяные разводы под кожей все равно продолжали красоваться на лице.
Мальчик вновь перевел взгляд на пустую лежанку, посмотрев на ту через зеркало. И где же Мару? На улице еще только-то начинало светать, а его уже не было. Митриш накинул на себя рубашку и штаны и вышел в коридор. Тишина стояла оглушающая. Даже никакого храпа слышно не было. То ли звукоизоляция такая хорошая, то ли просто нет храпящих…
Шмыгнув ногом, Митриш побрел на разведку. В главном зале было почти пусто. Пара стойких пьянчуг о чем-то тихо и вяло вели беседу за угловым столиком, еще парочка спали прямо здесь. Один на полу у диванчика, второй за столом. Их никто не трогал — такое было в порядке вещей. За барной стойкой был один служка, что расставлял чистые