Достаточно времени для любви, или Жизнь Лазаруса Лонга - Роберт Хайнлайн

Айра заморгал.

– А если вы нарветесь на себя самого?

– А почему бы и нет?

– Но… это парадокс, разве не так?

– Какой? Если я что-то сделал, значит сделал. Но существует устоявшееся мнение, что, если подстрелить деда прежде, чем он породит твоего отца, то тут все и лопнет – ффух! – как мыльный пузырь, и все потомки его, в том числе и вы оба, сразу исчезнут… Все это ерунда. То, что я сейчас нахожусь здесь, вместе с вами, означает, что я не сделал этого… и не сделаю. Времена в грамматике не годятся для путешествия во времени – но это не значит, что мне нельзя вернуться назад, чтобы разнюхать, как там и что. У меня нет никакого интереса посмотреть на себя в коротких штанишках, меня интересует эпоха. Если я встречу себя молодым, он – я – не узнает меня. Он даже не взглянет на меня, я это точно знаю – ведь я был им.

– Лазарус, – вмешался Джастин Фут, – если вы хотите посетить эту эру, я бы предложил вам обратить внимание на одну вещь, в которой заинтересована мадам исполняющая обязанности председателя. Кстати, меня она тоже волнует. Не могли бы вы подробно записать, что произошло и о чем говорилось на собрании Семейств в две тысячи двенадцатом году от Рождества Христова?

– Это невозможно.

– Минуточку, Джастин, – сказал Айра, – Лазарус, раньше вы отказывались говорить об этом собрании под тем предлогом, что присутствовавшие на нем не смогут оспорить вашу версию событий. Но запись – вещь объективная.

– Айра, я не сказал, что не хочу делать этого. Я сказал, что это невозможно!

– Не понимаю вас.

– Я не могу записывать происходившее на собрании, потому что меня там не было.

– Опять не понял. Все материалы – в том числе ваше собственное заявление – говорят о том, что вы там были.

– Мы вновь путаемся во временах, не пригодных для путешествия во времени. Конечно, я был там как Вудро Уилсон Смит, всем докучал и сумел обидеть множество людей. Но у меня не было магнитофона. Пусть «Дора» и близнецы высадят меня там – меня, Лазаруса Лонга, – и пусть Иштар снабдит меня магнитофоном, имплантированным под правой почкой, и мини-микрофоном на поверхности правого уха, чтобы никто не заметил, как я делаю запись.

Но, Айра, неужели ты не понимаешь, что, несмотря на то что мне приходилось руководить многими собраниями Семейств, я не сумею попасть в зал? На наши собрания попасть было труднее, чем на шабаш ведьм. Охрана была вооружена и ретива, времена были жестокие. Какой же личностью мне воспользоваться? Вудро Уилсон Смит не подходит – он был там. Лазарус Лонг? Он в списках Семейств не значится. Изобразить кого-нибудь из тех, кто не сумел прийти? Это невозможно. Нас, говардианцев, тогда было всего несколько тысяч, и все члены Семейств знали друг друга в лицо. Незнакомец мог немедленно угодить в могилу – прямо в подвале. Нет, посторонние никогда не попадали на собрания – слишком многое было поставлено на карту. Привет, Минерва! Входи, моя сладкая.

– Привет, Лазарус. Айра, я не помешала?

– Нисколько, дорогая.

– Спасибо. Здравствуй, Афина.

– Здравствуй, сестрица.

Минерва подождала, пока ее представят.

– Минерва, ты помнишь Джастина Фута, главного архивариуса?

– Безусловно. Я часто работала с ним. Приветствую вас на Терциусе, мистер Фут.

– Благодарю вас, мисс Минерва. – Джастину Футу понравилась высокая стройная молодая женщина с небольшим, но вызывающим бюстом, длинными каштановыми волосами, пряди которых свободно спадали с ее плеч, грустным интеллигентным лицом, скорее миловидным, чем хорошеньким, которое всякий раз буквально расцветало от ее легкой улыбки. – Знаешь, Айра, пожалуй, мне следует срочно вернуться на Секундус и подать заявление на омоложение. Эта молодая леди говорит, что часто работала со мной, но я, должно быть, здорово состарился, потому что не могу вспомнить эти оказии. Простите меня, дорогая леди.

Минерва быстро улыбнулась Футу и вдруг погрустнела.

– Это моя вина, сэр. Мне следовало бы сразу все объяснить. Я работала с вами в качестве компьютера… исполнительного компьютера Секундуса, обслуживающего мистера Везерела, исполнявшего обязанности председателя. Но теперь я получила живое тело и обитаю в нем вот уже три года.

Джастин Фут заморгал.

– Понимаю… По крайней мере надеюсь, что понимаю.

– Сэр, я создана в обход всех запрещений. Я не рождена от женщины. Был использован композитный клон от двадцати трех доноров, содержавшийся до зрелости in vitro. Но мое «эго» – тот самый компьютер, который работал с вами, когда архиву требовалась помощь. Вы меня поняли?

– Гм… могу лишь сказать, мисс Минерва, что я счастлив познакомиться с вами во плоти. Ваш покорный слуга, мисс.

– О, не зовите меня «мисс», зовите меня Минервой. В любом случае меня нельзя назвать «мисс», ведь этот почетный термин означает девственниц. Иштар – одна из моих матерей и главный создатель – дефлорировала меня хирургическим образом, прежде чем пробудить.

– И это еще не все! – донесся голос с потолка.

– Афина, – укоризненно проговорила Минерва, – сестричка, ты смущаешь нашего гостя.

– Едва ли, скорее ты это делаешь, сестра моя.

– Неужели вы смущены, мистер Фут? Надеюсь, что нет. Я еще учусь быть человеком. Вы меня не поцелуете? Мне бы хотелось поцеловать вас; мы были знакомы почти столетие, и вы мне всегда нравились. Ну как?

– Так кто же его смущает, сестра?

– Минерва! – укоризненно проговорил Айра.

Она мгновенно сделалась серьезной.

– Мне не следовало говорить этого?

– Джастин, – вмешался Лазарус, – не обращай внимания на Айру: он у нас старый пень. А Минерва целуется со всеми в колонии – возмещает потерянное время. К тому же она всем нам родственница через своих родителей, а их у нее двадцать три. Она уже многое усвоила в этом вопросе; целоваться с ней – не шутка. Афина, оставь свою сестричку, пусть она добавит к числу своих жертв еще одну.

– Да, Лазарус. Ага, Старичина-молодчина.

– Афина, если б я мог до тебя дотянуться по этим проводам, то отшлепал бы, – проворчал Лазарус. – Давай, Джастин.

– Мм… Минерва, я не целовался с девушками много лет… потерял форму.

– Мистер Фут, я не собиралась смущать вас, я просто рада вновь видеть вас. Можете не целовать меня прямо сейчас, но я не буду возражать, если вы захотите поцеловать меня наедине.

– Джастин, не рискуйте, – посоветовал компьютер, – по-дружески советую.

– Афина!

– Я хотел сказать, – проговорил главный архивариус, – что это мне, возможно, потребуется поучиться вести себя как человек. Если вы простите мне мою замшелость, кузина, я приму ваше милое предложение. А ну-ка…

Улыбнувшись, Минерва прижалась к нему, словно кошка, закрыла глаза и открыла рот. Айра зашелестел бумагами на своем столе. А Лазарус даже не попытался отвести взгляд. Он отметил, что Джастин Фут целиком отдался этому занятию. Старый хрыч, возможно, действительно давно не практиковался, но основ не позабыл.