Чужестранка. Книга 1. Восхождение к любви [= Чужеземец ] - Диана Гэблдон

— Так это была сдержанность, вот оно что! А у меня сложилось впечатление, что ты упражнял свою и без того сильную левую руку. Ты меня чуть не искалечил, ты, заносчивый шотландский ублюдок!

— Если бы я хотел изувечить тебя, Саксоночка, ты бы об этом сразу узнала, — сухо ответил он. — Я имел в виду — после. Я же спал на полу, если ты помнишь.

Сощурив глаза, я в упор смотрела на него, тяжело дыша носом.

— Так вот что ты называешь сдержанностью!

— Да, я решил, что не стоит наваливаться на тебя, когда ты в таком состоянии, но мне ужасно этого хотелось. — Он опять засмеялся. — Тяжкая нагрузка для моих врожденных инстинктов.

— Навалиться на меня? — повторила я — выражение меня позабавило.

— Ну да, нельзя же было в тех обстоятельствах сказать про это «заниматься любовью», верно?

— Можешь называть это как тебе угодно, — сказала я. — Хорошо, что ты не делал попыток, иначе пришлось бы тебе утратить весьма ценные части твоего организма.

— Мне это тоже, приходило в голову.

— И ты считаешь, что заслужил благодарность? За то, что благородно не прибавил к избиению изнасилование? — Я просто задыхалась от злости.

Примерно полмили мы проехали в молчании. Потом Джейми тяжело вздохнул:

— Зря я затеял этот разговор. Но я всего-то навсего хотел подготовить тебя к вопросу, разрешишь ли ты снова спать с тобой в одной постели, когда мы приедем в Баргреннан. На полу холодновато.

Минут пять я ему не отвечала. Когда решила, что и как ему скажу, натянула поводья и поставила лошадь поперек дороги, чтобы Джейми вынужден был остановиться тоже. Баргреннан был уже совсем близко — в свете раннего утра виднелись верхушки крыш.

Я повернула лошадь так, чтобы она встала рядом с лошадью Джейми, на расстоянии всего одного фута, не больше. Целую минуту молча смотрела ему прямо в глаза, прежде чем заговорить.

— Сделаете ли вы мне честь разделить со мной ложе, о господин мой и повелитель? — очень вежливо спросила я.

Он смотрел на меня с нескрываемым подозрением. Посмотрел, подумал, потом ответил сдержанно:

— Сделаю. Благодарю вас.

Он хотел было ехать дальше, но я остановила его.

— Есть еще кое-что, повелитель, — сказала я так же вежливо.

— Да?

Я вынула руку из потайного кармана платья, и утренний свет искрами заиграл на лезвии кинжала, который я приставила Джейми к груди.

— Если ты, — процедила я сквозь зубы, — еще когда-нибудь поднимешь на меня руку, Джеймс Фрэзер, я вырежу твое сердце и поджарю его на завтрак!

Наступило долгое молчание, только и было слышно, как переступают с ноги на ногу кони да поскрипывает сбруя. Потом Джейми протянул ко мне руку ладонью вверх.

— Дай мне его. — Я медлила, и он проговорил нетерпеливо: — Я не собираюсь использовать его против тебя. Дай же!

Он взял кинжал за лезвие и поднял так, что восходящее солнце осветило лунный камень на рукоятке, и он засиял. Джейми держал кинжал, словно крест, и что-то говорил речитативом по-гэльски. Я различила некоторые слова, которые звучали в зале замка Леох во время присяги, но Джейми тут же перевел свою речь на английский:

— Я клянусь на кресте Господа моего Иисуса и клянусь священным железом, которое держу в руке, что вручаю тебе свою преданность и обещаю тебе свою верность. Если я когда-либо подниму на тебя руку в гневе или озлоблении, да поразит меня священное железо в самое сердце.

Он поцеловал кинжал в том месте, где лезвие соединялось с рукояткой, и вернул его мне. — Я не делаю пустых угроз, Саксоночка, — сказал он, подняв одну бровь, — и не даю ничего не стоящих обещаний. Ну а теперь можем мы ехать туда, где нас ждет постель?

Дугал ждал нас возле входа в «Красный Кабан», нетерпеливо прохаживаясь из стороны в сторону.

— Ну, все уже в порядке? — спросил он, одобрительно глядя на то, как я сходила с седла без посторонней помощи, только слегка пошатнувшись. — Воспитанная барышня — десять миль без единой жалобы. Ложитесь теперь в постель, вы это заслужили. Мы с Джейми поставим лошадей в конюшню.

На прощание он шлепнул меня пониже спины — очень бережно. Я весьма была рада такому его предложению и уснула, едва положив голову на подушку.

Я не почувствовала, как Джейми улегся рядом со мной, но внезапно пробудилась поздним утром с таким ощущением, что забыла нечто важное.

— Хоррокс! — воскликнула я, сев на постели.

— А? — Разбуженный Джейми скатился с кровати на пол и схватил кинжал, который он, раздевшись, оставил сверху на куче одежды. — Что случилось?

Поглядев на него — скорчился на полу, взъерошенные волосы торчат, словно перья, — я невольно засмеялась:

— Ты похож на разозленного петуха.

Он взглянул на меня сердито, встал на ноги и положил кинжал на стул, где лежала одежда.

— Не могла подождать с этим сообщением, пока я проснусь? Решила, что оно произведет более сильное впечатление, если разбудишь, крикнув мне в самое ухо: «Еж!»

— Я вовсе не кричала «еж», я крикнула «Хор-рокс!». Вдруг вспомнила, что забыла спросить тебя о нем. Ты его нашел?

Он сел на кровать и опустил голову на руки. Энергично растер лицо, как бы желая восстановить циркуляцию крови.

— Да, — ответил он сквозь пальцы. — Да, я его нашел.

По тону голоса я поняла, что от дезертира получены не слишком добрые сведения.

— Он не захотел тебе ничего рассказывать? Такая возможность, конечно, была, хотя Джейми взял с собой для предполагаемой уплаты за сведения не только свои деньги, но и некоторую сумму, занятую у Дутала и Колама, и готов был в крайнем случае пожертвовать кольцом отца.

Джейми улегся на постель рядом со мной и устремил взгляд в потолок.

— Нет, — ответил он. — Он мне все рассказал. И за вполне разумную плату.

Я приподнялась на локте, чтобы заглянуть ему в лицо.

— Ну и?.. Кто же, в конце концов, застрелил старшего сержанта?

Он посмотрел на меня и улыбнулся, но улыбка вышла невеселая.

— Рэндрлл, — ответил он и закрыл глаза.

— Рэндолл? — тупо повторила я. — Но зачем?

— Не знаю, — ответил Джейми, не открывая глаз. — Могу, разумеется, строить догадки, но это уже ни к чему. Никаких возможностей доказать это.

С этим нельзя было не согласиться. Я прилегла на спину возле Джейми и принялась разглядывать темные дубовые балки на низком потолке.

— Что же тебе остается делать? — спросила я. — Уехать во Францию? Или же… — Меня внезапно осенило: — Или же в Америку? Ты мог бы добиться успеха в Новом Свете.