Песнь крови - Энтони Райан

– Один! – одними губами произнес Галлис, кивая в сторону стены. – Скучает, похоже.

Ваэлин подтянулся и выглянул из-за стены. Часовой стоял всего в нескольких ярдах, кутаясь в плащ и забившись в тесную нишу. Пылающий факел бился на ветру у него над головой, рассыпая искры в черную пустоту. Копье и лук часового были прислонены к стене, он энергично растирал руки, дыхание клубилось в воздухе. Ваэлин протянул руку за спину, достал меч, глубоко вздохнул и одним плавным движением переметнулся через парапет. Он рассчитывал застать часового врасплох и не дать ему поднять тревогу, но его самого застало врасплох то, что солдат даже не попытался схватиться за оружие: так и стоял столбом, пока клинок из звездного серебра не вонзился ему в горло.

Ваэлин опустил тело на пол укрепления и махнул Галлису, чтобы тот лез на стену.

– Держи! – шепнул он, сорвав с трупа окровавленный плащ и швырнув его верхолазу. – Накинь его и походи немного. Старайся выглядеть похожим на кумбраэльца. Если кто-то из других часовых попытается с тобой заговорить, убей его.

Галлис поморщился, глядя на капающую с плаща кровь, однако без возражений накинул его себе на плечи и надел на голову капюшон, чтобы спрятать в тени лицо. Он медленно вышел из маленькой ниши и зашагал вдоль стены, потирая руки под плащом и изо всех сил стараясь казаться просто скучающим часовым, который ходит по стенам в холодную ночь.

Ваэлин подошел к крюку и два раза сильно дернул за веревку. Миновала целая вечность, прежде чем над стеной показалась голова Норты, и еще дольше, прежде чем поднялись остальные. Последним забрался Дентос. Он перелез через парапет и медленно опустился на пол. Руки у него тряслись, и не только от холода: он никогда не любил высоты.

Ваэлин сосчитал их по головам и удовлетворенно хмыкнул, обнаружив, что никто не упал.

– Отдыхать некогда, брат! – шепнул он Дентосу, поднимая его на ноги. – Вы знаете, что и как. Старайтесь сделать все как можно тише.

Два отряда разошлись выполнять каждый свою задачу. Норта во главе лучников побежал влево вдоль стен, с луками наготове. Дентос повел братьев в противоположном направлении, к воротам. Вскоре послышались резкие щелчки тетив: солдаты Норты разбирались с часовыми. Донеслось несколько сдавленных возгласов, но громких криков не было, и в цитадели все оставалось тихо. Ваэлин нашел лестницу, ведущую во двор, и побежал вниз. Лорд Мустор описывал крепость довольно невнятно: он плохо помнил подробности, – но одно он сообщил твердо: его брат должен находиться в зале владыки, в сердце цитадели, куда ведет дверь, находящаяся напротив главных ворот.

Ваэлин двигался быстро, песнь крови звенела все громче, мелодия становилась тревожной: «Найди, найди его!» Отворив дверь, он встретил двоих людей, крепких мужиков, которые сидели, плотно привалившись друг к другу. Перед ними горела единственная свеча, в воздухе висел трубочный дым. Сидели они за маленьким столиком, на котором стояла полупустая бутылка бренди и лежала открытая книга. Первый умер, вскакивая на ноги, меч распахал ему грудь, располосовав плоть и кость серебристым всплеском. Второму удалось дотянуться до кинжала на поясе, прежде чем Ваэлин зарубил его ударом в шею. Удар вышел неаккуратный, человек прожил еще несколько мгновений, пытаясь издать крик развороченным горлом. Ваэлин зажал ему рот, чтобы заглушить его хрипы, кровь хлынула у него сквозь пальцы, и Ваэлин вонзил острие меча ему в живот. Он держал его, пока тот дергался в судорогах, наблюдая, как угасает жизнь в его глазах.

Потом вытер окровавленную руку о куртку убитого и огляделся. Небольшая комнатка, коридор, ведущий в глубь цитадели, налево – лестница. Лорд Мустор говорил ему, что зал владыки находится на первом этаже, поэтому Ваэлин пошел по коридору. Теперь он двигался медленнее. Любой темный угол представлял собой возможную угрозу. Вскоре Ваэлин очутился перед массивной дубовой дверью. Дверь была слегка приоткрыта, и горящие за ней факелы обрисовывали ее светлый контур.

«Сколько при нем стражи? – спросил себя Ваэлин, уже потянувшись, чтобы отворить ее. – Я поступаю глупо. Надо бы дождаться остальных…» Но песнь крови громко звучала в нем, властно толкая вперед. «Найди его!!!»

Стражи там не было. Просто большой зал с каменными стенами, скрытыми в тени, и шестью каменными столпами, поддерживающими потолок. Человек, восседающий на возвышении в противоположном конце зала, был высок и широкоплеч, его красивое лицо было обезображено глубоким шрамом на левой щеке. На коленях у него лежал обнаженный меч, простое оружие с узким лезвием – по отсутствию гарды Ваэлин признал в нем ренфаэльский клинок. Кумбраэльцы славились своими луками, но сталь, по общему мнению, ковать умели плохо. Когда Ваэлин вошел, человек ничего не сказал и остался сидеть, глядя на него молча и пристально. В глазах у него не было страха.

Теперь, когда добыча была перед ним, песнь крови утратила свою навязчивость, превратившись в негромкий, но упорный шепоток в глубине души. «Что, я уже пришел туда, куда она хотела? – подумал Ваэлин. – Или туда, где мне следует быть?» Так или иначе, он не видел смысла тянуть.

– Хентес Мустор! – сказал он, направляясь вперед. – Вы призваны по королевскому слову предстать перед судом по обвинению в измене и убийстве. Сдайте свой меч и приготовьтесь к тому, что вас закуют в кандалы.

Хентес Мустор остался сидеть, глядя на приближающегося Ваэлина. Он ничего не сказал и не сделал попытки взяться на оружие. И лишь когда Ваэлина отделяло от него всего несколько ярдов, он обнаружил, что вокруг левого запястья Мустора обвита цепь и что темные железные звенья ведут от его руки куда-то в тень меж столпами. Рука Мустора дернулась, проворно и умело, цепь хлопнула, точно бич, высекая искры из плит пола, и выволокла из темноты какого-то человека – хрупкую фигурку со ртом, заткнутым кляпом, и скованными руками. Она рухнула на колени перед Мустором, и Ваэлин успел увидеть серое одеяние и черный водопад волос, прежде чем узурпатор вскочил на ноги и приставил меч к ее горлу.

– Брат, – произнес он негромко, почти печально, – я полагаю, что эта девушка вам знакома.

Глаза у нее блестели испуганно и умоляюще. Кляп заглушал ее крики, но смысл их был очевиден: она энергично, отчаянно замотала головой. Они встретились взглядом, и Ваэлин отчетливо прочитал то, что она хотела сказать: «Не жертвуй собой ради меня!» Этот кляп и минувшие годы ничего не значили. Он узнал бы ее где угодно. «Шерин!»

– Ваш меч, брат! – сказал Хентес Мустор все так же негромко.

Ему следовало бы испытать гнев, отчаянный и свирепый, следовало бы метнуть нож в руку Мустору и вонзить меч ему в шею. Однако что-то заглушило этот гнев прежде, чем он успел пробудиться. И не только осторожность – хотя противник был проворен, куда проворнее, чем некогда Галлис-Верхолаз. Дело было в чем-то еще. На миг Ваэлин растерялся, потом осознал: песнь крови не изменилась. Все тот же негромкий, настойчивый шепоток звенел у него в голове, лишенный тревоги или ощущения неправильности происходящего, столь хорошо ему знакомого.