После ссоры - Анна Тодд

– Большое спасибо, что вы все пришли. Для меня это очень много значит – собрать здесь всех, кого я так люблю. Я невероятно горжусь тем, какую работу вы все проделали, и без вас у меня точно ничего бы не вышло. Вы – настоящая команда, о которой можно только мечтать. Как знать, может, в следующем году мы откроем офис в Лос-Анджелесе или даже в Нью-Йорке, и я задолбаю вас очередными подготовками к расширению.

Он кивает, довольный собственной шуткой и при этом полный амбиций.

– Не забегай вперед, – говорит Кимберли и шлепает его по заднице.

– И спасибо тебе, Кимберли, особенно тебе. Без тебя я бы ничего не добился. – Тон сразу же меняется, меняется и атмосфера в комнате. Кристиан берет Ким за руку и подходит к ней ближе. – После смерти Роуз я жил в полном мраке. Дни проходили будто в тумане, и я даже не думал, что когда-нибудь снова буду счастлив. Я не думал, что смогу полюбить кого-то другого, – и смирился с тем, что мы со Смитом будем только вдвоем. А потом в мой офис врывается эта полная энергии блондинка – она опаздывает на собеседование на десять минут, и на ее белой блузке красуется отвратительное пятно от кофе, – и я пропал. Меня заворожил ее радостный и оживленный настрой. – Он поворачивается к Кимберли. – Ты вернула меня к жизни, когда я думал, что ее во мне уже не осталось. Никто не мог заменить Роуз, и ты это понимала. Но ты и не пыталась ее заменить – ты с почтением отнеслась к памяти о ней и помогла мне вернуться к жизни. Жаль, что я не встретил тебя раньше, тогда бы мне не пришлось так долго жить в страданиях.

Он коротко смеется, стараясь отвлечь всех на мгновение от трогательности момента, но у него не выходит.

– Кимберли, я люблю тебя больше всего на свете, и я хотел бы провести остаток жизни, благодаря тебя за то, что ты для меня сделала. – Он опускается на одно колено.

Это что, какая-то гребаная шутка? Все мои знакомые вдруг решили пожениться или это чертова вселенная хочет поиздеваться надо мной?

– Эта вечеринка была не в честь переезда, а в честь помолвки. – Он улыбается своей обожаемой женщине. – Ну, будет таковой, если ты согласишься.

Кимберли радостно визжит и начинает плакать. Я отвожу от них взгляд, когда она громко кричит «да».

Я не могу не взглянуть на Тессу: она сложила ладони у лица и вытирает слезы. Я знаю, что в этот радостный для ее подруги момент она старается улыбаться, делая вид, что это слезы счастья. Но я вижу, что на самом деле она притворяется. Ее переполняют эмоции, ведь Кимберли только что услышала слова, которые Тесса мечтала когда-нибудь в будущем услышать от меня.

Тесса

Глядя, как Кристиан сжимает Кимберли в нежных объятиях и отрывает ее от пола, я чувствую боль в груди. Я очень рада за нее, по-настоящему рада. Но как бы ты ни радовался за другого человека, трудно сидеть и смотреть, как кому-то достается то, чего ты сам так хотел. Я не пожелала бы лишить ее ни грамма счастья, но мне тяжело видеть, как Кристиан целует ее в обе щеки и надевает ей на палец прекрасное кольцо с бриллиантом.

Встаю из-за стола, надеясь, что моего отсутствия никто не заметит, и ухожу в гостиную, чтобы не расплакаться прямо здесь. Я знала, что это случится, знала, что выдержу. Не приди он сюда, я бы справилась, но сейчас это слишком нереально, слишком болезненно – видеть его здесь.

Он явился, чтобы посмеяться надо мной, я уверена. Зачем же еще – он ведь даже не попытался заговорить со мной. В этом нет никакой логики: он избегал меня последние десять дней, а теперь пришел, зная, что и я здесь буду. Не стоило мне приходить. Или хотя бы надо было приехать на своей машине, чтобы я могла уйти прямо сейчас. Зед будет только в…

Зед.

Зед приедет за мной в восемь. Я смотрю на старинные напольные часы – уже половина восьмого. Хардин просто убьет Зеда, если увидит его здесь.

А может, и нет, может, его теперь это вообще не волнует.

Захожу в туалет и закрываю дверь. Я не сразу понимаю, как включить свет – оказывается, с помощью сенсорного экрана. Этот дом просто переполнен чертовыми гаджетами.

Когда я уронила бокал с вином, почувствовала себя ужасно неловко. Хардин выглядит таким равнодушным, как будто ему и дела нет до того, что я здесь и что мне трудно находиться рядом с ним. Было ли ему хоть немного тяжело? Провел ли он эти дни, лежа в постели и плача, как я? Узнать это я не могу, но он вовсе не кажется убитым горем.

Дыши, Тесса. Надо дышать. Не обращай внимания на нож, вонзившийся в твое сердце.

Я вытираю глаза и смотрюсь в зеркало. Макияж, слава богу, не испортился, а локоны по-прежнему выглядят идеально. Я слегка покраснела, но в каком-то смысле мне это даже идет – придает более оживленный вид.

Я выхожу из туалета и вижу Тревора – явно чем-то обеспокоенный, он стоит, прислонившись к стене.

– Все в порядке? Ты так быстро выбежала оттуда. – Он подходит ближе ко мне.

– Да… просто мне стало слишком душно, – вру я.

К тому же говорю невероятную глупость: кто побежит в ванную, чтобы подышать свежим воздухом?

К счастью, Тревор как настоящий джентльмен не усомнился в моих словах, как это обычно делал Хардин.

– Ну ладно. Сейчас подают десерт, если хочешь, – говорит он и идет рядом со мной по коридору.

– Не особенно, но все равно попробую, – отвечаю я.

Я продолжаю размеренно дышать и понимаю, что это немного помогает. Я размышляю о неминуемой встрече Зеда и Хардина, когда из комнаты, мимо которой мы проходим, вдруг слышу голос Смита.

– Откуда ты знаешь? – спрашивает он своим бесстрастным тоном.

– Потому что я знаю все, – говорит ему Хардин.

Хардин? Хардин болтает со Смитом?

Я останавливаюсь и говорю Тревору:

– Иди без меня. Я… ну… хочу поболтать со Смитом.

Он удивленно смотрит на меня.

– Ты уверена?.. Я могу подождать, – предлагает он.

– Не надо, все в порядке, – вежливо отказываю я.

Тревор едва заметно кивает и уходит. И дает мне возможность некрасиво поступить и подслушать разговор.

Я не расслышала, что сказал Смит, но Хардин отвечает:

– Да, но я ведь все знаю.

Я прислоняюсь к стене рядом с дверью. Смит спрашивает:

– Она умрет?

– Нет, дружище. Почему ты все время думаешь, что кто-то умрет?

– Не знаю, – отвечает ему маленький Смит.

– Ну, ты это зря, потому что умирают не все.

– А кто умирает?

– Не все.

– Но кто, Хардин? – настаивает он.

– Люди. Думаю, плохие люди. И старые. И больные… ну, и иногда грустные тоже.

– Как твоя красивая девушка?