Король-Провидец - Крис Банч

— Я собираюсь поделиться с тобой своими находками, Дамастес, так как ты первый обнаружил это убежище, — сообщил Тенедос.

Я был изумлен. Судя по улыбке Провидца, я понял, что он ожидал такой реакции.

— Э-э-э... благодарю вас, сэр, но вы ничего мне не должны.

— Позволь мне самому решать, кому я должен, а кому — нет. Между прочим, можешь рассматривать это не как возмещение долга, а скорее как мое решение упростить жизнь для нас обоих.

— Вообще-то, Кутулу первым нашел этот ход, — выпалил я. — Раз уж вы так щедры, то не стоит ли отдать ему часть нашего предполагаемого богатства? Я с радостью уступлю ему половину своего призрачного состояния.

— Я спрашивал его, — неожиданно серьезным тоном отозвался Тенедос. — И он ответил, что деньги его не интересуют. Боюсь, мне известно, чего он хочет, но, увы, никто, даже я сам, не смогут дать ему это. Ага, вот и мой маленький посланец!

Крошечный демон всплыл на поверхность, держа в стиснутой клешне одну-единственную золотую монету.

— Поднимайся, мой маленький дружок! — поманил Тенедос.

Существо выпрыгнуло из воды на деревянный настил. Провидец произнес несколько слов на непонятном языке, и демон ответил ему.

— Хорошо, очень хорошо. Так, значит, там есть еще много таких кругляшей? — Тенедос с довольным видом потер руки. — Теперь я у тебя в долгу, и ты можешь потребовать плату в любое время.

Он произнес еще несколько фраз на языке демона. Тот забрался в пентаграмму, переваливаясь на ходу, повернулся и исчез в яркой вспышке, от которой у меня заболели глаза.

Тенедос повертел монету перед глазами.

— Интересно. Это не нумантийская чеканка — по крайней мере, таких я до сих пор не видел. Что ж, тем лучше. Видишь ли, я беспокоился о том, что нам следует совершить достойный поступок и выплатить компенсацию наследникам жертв Товиети. Я даже представлял объявление: «Владельцам такой-то золотой монеты просьба выстроиться в очередь перед дворцом Совета Десяти». Но, возможно, это золото даже не принадлежало никейцам, а привезено из других мест. Сомневаюсь, узнаем ли мы это когда-нибудь, да я и не собираюсь наводить справки. Теперь мы увидим то, что увидим.

Тенедос положил монету в центр восьмилучевой звезды и принялся расхаживать взад-вперед, бормоча под нос:

— Бессмертник для удачи... померанец для богатства... миндаль для благословения богов... и два истинных растения — клевер и базилик.

Он взял пузырьки из своего сундука и насыпал понемногу сухих трав в четыре жаровни, расставленные вокруг звезды. Потом он зажег жаровни, и воздух наполнился благоуханными парами. Уже не впервые я подумал, что незначительное количество ароматических трав, используемое при церемониях, не может дать такого сильного аромата, однако это происходило, вопреки законам природы. Ощущение было такое, словно я стоял в померанцевой роще, где-то поблизости шелестели миндальные деревья, а под ногами рос дикий базилик.

— Это будет интересное заклинание, — заметил Тенедос и начал напевать:

Собирай своих друзей,

Созывай своих братьев,

Вы принадлежите солнцу,

Поднимайтесь немедля.

Ваша гробница темна,

Ваша гробница сыра,

Поднимайтесь к свету.

Как я касаюсь одного,

Так я коснусь всех,

Поднимайтесь же,

Солнце хочет приласкать вас!

Некоторое время ничего не происходило.

— Если бы я верил в возможность воскрешения мертвых, то сейчас бы беспокоился о том, что заклинание сработало неправильно, — заметил Тенедос. — Уходя в спешке, мы оставили там несколько трупов, у которых могло водиться золотишко. Меньше всего мне хочется, чтобы они вышли сюда из донного ила. Но похоже, что мой маленький демон либо неудачлив, либо вороват, так как ничего...

Тенедос замолчал. Воздух над звездой внезапно замерцал, а затем из ниоткуда посыпалось золото — золотые кольца, монеты, слитки, статуэтки. Куча росла и росла, пока не достигла в высоту человеческого роста. Солдаты разразились изумленными криками.

Тенедос задумчиво поскреб подбородок.

— Мой добрый Дамастес, — произнес он. — Хотя мы остаемся привязанными к Колесу из-за самой природы нашего существования, очень похоже, что мы только что освободились от забот о хлебе насущном.

Он широко улыбнулся, и я на мгновение увидел, каким был мальчик по имени Лейш, еще не выбравший своим уделом ремесло Провидца.

— Мы богаты!

Так оно и было.

Позже Тенедос, случалось, предавал меня, но я до сих ясно помню тот день. Он мог бы забрать золото себе, и я бы никогда не подумал, будто имею право на какую-то часть богатства.

Но он добровольно решил поделиться со мной, и мне снова приходит на ум, что Провидец, пожалуй, был самым сложным и противоречивым человеком, рожденным на свет по воле Ирису.

Ничто не могло сравниться с военным трибуналом, начавшимся в Никее, по крайней мере, на памяти последних нескольких поколений. Впервые простолюдинам предоставили возможность наблюдать, как думают и разговаривают их правители, какие решения они принимают.

Тенедос вел слушания так, словно главным судьей был он, а не Бартоу и Совет Десяти. С помощью ассистентов Кутулу он приводил свидетельство за свидетельством, повествуя о том, как Товиети постепенно проникали в Никею, просачиваясь во все слои общества, тщательно разрабатывая план мятежа.

Я с содроганием увидел, что большинство подсудимых находятся в плачевном состоянии. Было ясно, что дознаватели из команды Кутулу использовали на допросах не только слова. Мне это не нравилось, но применение силы было принято у наших стражей порядка. На мой взгляд, это глупо: человек под пыткой признается во всем, лишь бы прекратить свои мучения.

Необычным было то, что пыткам подверглись все без исключения, как богатые, так и бедные. Когда на помост вывели маркизу Фенелон, она начала ровным голосом наизусть зачитывать свое признание, очевидно вызубренное на допросах, но эмоции все сильнее обуревали ее. Внезапно она сорвалась.

— Советник Бартоу! — выкрикнула она. — Эти свиньи, эти стражники обращались со мной, как с грязью. Только посмотрите, что они со мной сделали!

Она подняла руки со скрюченными пальцами, и я увидел, что у нее вырваны все ногти.

— Как они могли! Как они посмели!

Бартоу не ответил и поспешно отвернулся. Двое стражников уволокли маркизу с помоста. Больше она не появлялась, и я не имею понятия о ее дальнейшей судьбе. Никто больше ни разу не упомянул о ней, как будто ее вообще никогда не существовало на свете. Даже будучи предательницей, разве она заслуживала такого конца? Я сомневаюсь в этом и рад, что мне не приходилось вершить правосудие иначе как по армейским законам — жестоко, но быстро и чисто.