Время колоть лёд - Катерина Гордеева

ГОРДЕЕВА: Это для меня одна из самых главных историй про чудо. Я придумала, что в фильме известные и дорогие людям нашей страны герои будут рассказывать личные истории побед и поражений. И, конечно, я мечтала, что Горбачёв даст интервью. Я попросила Диму Муратова мне помочь. Дима сказал, что помочь ничем не может, но я должна попробовать написать Горбачёву письмо. И я написала.

Я писала без особой надежды. Но Горбачёв перезвонил через два дня. Спросил: “Сколько вам лет?” Ответила: “Тридцать четыре”. Он помолчал, словно что-то сопоставляя, сравнивая. И, тут же переходя на “ты”: “Ну хорошо, Катя. Я согласен. Дам команду найти для твоего интервью время”.

Оказалось, в свои восемьдесят Горбачёв бесконечно куда-то едет, летит, встречается, выступает, спорит, пишет, опять едет и летит. Я нервничала – время уходит, а интервью откладывается, – звонила помощникам Горбачёва чуть ли не ежедневно. Назначенная встреча несколько раз то переносилась, то внезапно отменялась и опять назначалась. Перестав что-либо понимать, я отчаялась. Но тут перезвонили из приемной: приезжайте завтра, у Горбачёва “окно”.

Когда мы с Михаилом Сергеевичем оказались в пустом музее фонда Горбачёва, стало более-менее понятно, что происходит: ему необходимы этот бешеный график и такая гонка встреч, интервью и выступлений, потому что ему остро требуется постоянно быть в движении, быть чем-то занятым. Остановка, передышка, пауза автоматически означают дурацкие мысли и одиночество. Горбачёву действительно до сих пор очень тяжело, почти невозможно жить без его жены и друга, Раисы Горбачёвой. Хотя он, конечно, старается. С долгими перерывами мы проговорили несколько часов. А потом он сказал: “Есть только одна девушка, которая могла бы сыграть Раису”. Я затаила дыхание. “Чулпан. Чулпан Хаматова, знаешь?” Я кивала китайским болванчиком: да, да, да, конечно, это моя лучшая подруга, давайте же скорее снимать. Но Горбачёв как-то задумался: “Нет пока ни сценария хорошего, ни толкового режиссера. Но Чулпаша бы справилась, я уверен”. КАТЕРИНА ГОРДЕЕВА

ХАМАТОВА: Знаешь, если бы такой проект – фильм или спектакль о Горбачёве, о том, что он сделал, об их невероятной любви – состоялся, это было бы счастье. Не только профессиональное – для меня как для артистки, а для всех нас, людей, граждан своей страны: эту историю надо рассказывать. И надо обязательно постараться успеть рассказать ее, пока Михаил Сергеевич имеет возможность это увидеть. Хотя бы для того, чтобы он знал, что мы ему благодарны. Но и – это очень важно – для того, чтобы запечатлеть время и его героев таким, каким оно было на самом деле. Без вранья и передергиваний.

На ростовский рейс еще не объявили посадку. А про хабаровский повторяют: задерживается на час, на два и, наконец, на три часа. Не могу сообразить, почему эта информация кажется мне важной. Я лечу в родной Ростов впервые за долгое время. Но не к своим родителям. А к маме и папе друга своего детства Кирилла Серебренникова. Не поболтать и не в гости: записывать интервью для фильма о том, как и почему начались обыски и аресты по “театральному делу” и как так вышло, что Серебренников уже несколько месяцев находится под домашним арестом. Я долго не хотела этот фильм снимать, а потом поняла: никуда не деться, об этом деле надо рассказывать. И рассказывать так, чтобы вся абсурдность ситуации стала понятна не только близким друзьям, уверенным в его порядочности, но и другим людям, возможно, никогда не бывавшим в его театре, не смотревшим его фильмы, услышавшим обо всем по телевизору и повторившим, вслед за бойким корреспондентом, “вор должен сидеть в тюрьме”.