Приемная дочь Бабы Яги - Meleth

С этими словами княжич обнял жену с дочерью крепко и стал ждать, пока его просьбу выполнят. А как только сотворили Змеи ход до самого царского терема, не раздумывая жену в него увлек. Ведь и впрямь все после можно будет узнать, теперь спешить некуда. Сын Чернобога повержен, зла больше натворить он не сможет, а с остальным они справятся. Просто не могут не справиться! Ведь против темного сдюжили, значит, все прочее по плечу будет!

Тут бы и сказочке конец, но…

На уютной небольшой кухоньке было полутемно, только одинокая свеча на грубоватом столе из цельного дерева освещала пространство вокруг, выхватывая из тьмы небогатый интерьер жилища. Большая беленая печка с полатями, прикрытыми красной занавеской с вышитыми бело-черными узорами, была жарко натоплена. Рядом с печкой притулилась широкая лавка, на которой дремал крупный рыжий кот с лобастой головой и длинным пушистым хвостом, нервно подергивающимся время от времени. Коту, возможно, снились мыши или, что вернее, пестрые бабочки, в изобилии водившиеся летом на лесной полянке, где стояла Избушка-на- Курьих-Ножках. Кот спал убаюканный тихим женским голосом, который доносился из-за полуприкрытой двери и вот уже второй час подряд рассказывавший очередную сказку.

— Жили-были лисичка и зайчик. У лисички была изба ледяная, а у зайчика лубяная…, - рассказывала домовушка, провязывая очередной ряд на будущем шарфике.

— Лисичка, что совсем глупенькая?! — прервал домовушку звонкий детский голосок. — Лед же весной растает! Она где жить-то будет?!

— Тише, Василисушка! Братиков разбудишь! — взмолилась Марфа, откладывая в корзинку вязание и на цыпочках подкрадываясь к детской кроватке, где никак не желала засыпать маленькая озорница.

— Ну, так пошли на кухню, там и дорассказываешь, — предложила пятилетняя малышка, выбираясь из-под одеяла и решительно шлепая босыми ногами на кухню.

— Куда без носков побежала?! — вознегодовала домовая, вскакивая вслед за ребенком в попытках догнать и заставить надеть теплые носочки. — Ух, мамке с папкой расскажу, что босиком бегаешь!

Но девочка ее уже не слушала, потому как почувствовала знакомую волошбу, которую никогда бы, ни с чьей другой не спутала. И пущай говорят, что она маленькая еще. чтобы колдовству учиться! Подумаешь! У нее же и глаза, и уши есть, за родителями подсмотришь и не хочешь, да научишься волошбу творить. А она Василиса и сама, ух как, до всяких колдовских штук охоча, главное чтобы мамка не прознала, а то по попе полотенцем-то отхлещет. Мама она дюже строгая, но отходчивая, а вот…

— Папка! Папка пришел! — восторженно заверещала девочка и бросилась со всех ног на кухню.

— Лисенок! — у самых распахнутых настежь дверей, малышку поймали сильные отцовские руки, подбросили и тут же поймали в крепкие, пахнущие морозным лесом объятия. — Чего не спишь, ягоза?

— Тебя и мамку жду, — доверительно сообщила Василиса, прижимаясь к отцовскому тулупу мордашкой и выглядывая из-за его плеча маму.

— Непоседа вот ведь! — рассмеялась мама, появляясь из сеней в сопровождении золотоволосого Змея.

— Дядька Руслан! — уже просто пищала от восторга кроха, протягивая ручки в сторону княжича Лиходольского.

— Лиска-Василиска, не верещи так, а то оглохну же! — смеясь, проговорил мужчина, забирая у брата племянницу.

На такое предположение девочка только фыркнула и насупилась надув губы. Только вот долго она печалиться и обижаться не умела, разулыбалась, приметив топорщившийся на груди дядюшки тулуп. Что там прячется подарок для нее, Василиса была убеждена, ведь дядя Руслан никогда к ним без подарков не приходит.

Проследив за взглядом маленькой непоседы, Руслан хитро улыбнулся, поставил кроху на лавку и, повернувшись к ней спиной, делано медленно вынул подарок. Мужчина слышал, как нетерпеливо притопывает босой ножкой девочка, и потому спешил развернуть завернутую в холстину игрушку. Когда Змей обернулся, у него на правой руке красовалась новая придумка кукольников — этакая перчатка на три пальца, к одному из которых мастер приладил сшитую из холстины голову скомороха, а к пальцам правее и левее головы были пришиты такие же холщовые ладошки. Скоморох был одет в красную рубаху в крупный белый горох, которая прикрывала перчатку, ладонь и даже все запястье, на голове игрушки был нахлобучен трехрогий колпак с бубенцами, из-под которого торчали соломенного цвета толстые нитки заменявшие волосы.

Заметив игрушку, девочка охнула и, забавно всплеснув руками, прижала пальцы к приоткрытому от удивления и восторга ротику. Она смотрела на скомороха с таким восхищением, что Змея, обычно язвительного и совсем не склонного к проявлению чувств, затопила волна нежности, щемившая сердце и вызывающая мечтательную улыбку на губах. Большие зеленущие глаза девочки, блестели от едва сдерживаемой радости. Руслан улыбнулся шире и подвигал пальцем, от чего игрушечная рука словно бы помахала Василиске в приветствии. Малышка задохнулась от восторга и радостно запищала, радуясь подарку.

— Вот ради этого я готов хоть каждый день наведываться в вашу глухомань, — доверительно сообщил золотоволосый княжич подошедшему к нему брату.

После этих слов, одним слитным и неуловимым движением Змей скользнул к девочке, подхватил ее свободной от игрушки рукой и уселся вместе с ней на лавку, усадив кроху на своем колене. И мир сузился до лавки, на которой они умостились, до смешной игрушки, надетой на руку и блестящих от смеха зеленых глазах.

— Эй, ты не взопрел там, а? — насмешливо поинтересовалась через какое-то время Баба Яга.

— Чего? — потеряно переспросил Руслан, отвлекшись от игры с племянницей.

Златка, к тому моменту успевшая снять верхнюю одежду, проверить спящих сыновей и даже выставить на стол поздний ужин, смотрела на родственника с доброй насмешкой. Змей только усмехнулся в ответ и пожал плечами, после чего снял с руки игрушку, отдал Василисе и, ссадив девочку со своих колен на колени сидевшего напротив Зареслава, поспешил снять теплый тулуп и сапоги.

— Во-о-от Марфушка тебя взгреет за грязю-ю-юу-уку! — широко раскрыв пасть, зевнул Терентий, поглядывая на Лиходольского княжича хитрющими и бесстыжими глазами, как бы намекая, что сдаст домовушке Змея со всеми потрохами. — Ты в сапожищах своих сначала в хлеву, что ли грязь месил?

— Реня, не обижай дядю Руслана! — строго попросила Василиса мамкиного фамильяр, отвлекшись от игры.

— Дык я его разве обижаю?! — делано удивился рыжий кот и снова заразительно зевнул, с удовлетворением отметив, как по его примеру столь же широко зевает девочка.

— Ой! — пискнула малявочка, прикрыв рот ладошкой и потерев глаза. — Реня, ты мне дядю не обижай! Он хороший!

— Не буду, — насмешливо фыркнув, заверил ее Терентий, спрыгивая с лавки и потягиваясь всласть.

— Спасибо! — серьезно кивнула девочка и снова увлеклась разглядыванием новой игрушки.

Когда Руслан вернулся к столу, маленькая зеленоглазая непоседа покинула колени отца и залезла на руки к дяде, шепча ему на ухо свои маленькие, но такие важные для них двоих секреты. Змей кивал, улыбался, а когда было необходимо, становился серьезным и вдумчиво слушал то, что ему рассказывала племянница. Это продолжалось бы очень долго, если бы не Златослава строго глянувшая на дочь и попросившая «дать дяде отужинать спокойно». Лиска, скроив серьезную мордашку, кивнула и принялась деловито пододвигать к любимому дядюшке самые вкусные на ее взгляд кушанья. Так возле Руслана очутились мисы с ягодными пирожками и ватрушками, а вот вожделенный борщ с бараньими ребрышками оказался вне пределов его досягаемости. Мужчина печально вздохнул, глядя на глубокую тарелку с супом. Зареслав различимо хохотнул, поглядывая на брата. Бабка Ёжка только глаза закатила, да поспешила поменять миску с ватрушками, на тарелку борща. Руслан посмотрел на Ягу с искренней благодарностью, а маленькая непоседа обиженно фыркнула и хотела что-то возразить, но мама вовремя протянула ей кружку с любимым лакомством.