Пророк тёмной жрицы - Алексей Л. Кениг

которых изображала микирийца в мантии и со свитком в руках, а на колонне позади них был выгравирован символ, соответствующий роду деятельности каждого мага. На вершине фонтана была фигура женщины с кувшинов в руках, из которого лилась вода на вырезанный из камня огонь. То было изваяние первой микирийки, которая начала искать способ борьбы с проклятым пламенем, чью волю в дальнейшем унаследовал Дорн.

Мужчина продолжал стоять в пустом зале и смотреть через окно на сад, его взгляд передвигался от одного дерева к другому, а когда достиг фонтана, микириец увидел на скамье девочку, читающую книгу. И в тот же миг его тревожный взгляд наполнился теплотой. Раздался стук в дверь, и в комнату вошёл советник.

— Ваше Величество!

— Прошу, входи. Советнику негоже так топтаться на пороге. Какую весть принёс ты мне в сей день?

— Пришло письмо от Баламара.

— Коль друг наш удосужился письмо отправить, то смею полагать, что нечто страшное произошло.

— Да. Это касается Эдварда.

Король нахмурился. Эта весть была действительно тревожной, ведь правитель Микирии рассчитывал на помощь мага, пережившего самовозгорание. Если с ним случилась какая-то беда, то это сильно осложняет дело. После короткого молчания Арон спросил советника:

— Поведай, что произошло, и как помочь мы можем Эдварду?

— Баламар пишет, что его ученик способен поглощать часть воспоминаний поверженных врагов, а потом просматривать их и более того, он может испытывать все те же самые чувства и читать мысли, что посещали головы его жертв.

— Какая поразительная магия. Беда, я полагаю, из-за этого случилась?

— Да. У столь сильного заклинания есть обратная сторона. Баламар пишет, что Эдвард слишком сильно увлёкся поиском культа и погрузился в воспоминания адептов настолько, что вошёл в состояние медитации. Сейчас он не видит и не слышит, что происходит вокруг, а его магическая сила слилась с энергией нашего мира. Ситуация настолько серьёзная, что даже Баламар не уверен в своих силах.

— Эдвард дочери моей спаситель, а так же слышал я, как он освободил и уберёг от рабской участи других моих сородичей.

Арон подошёл к столу и достал из ящика золотой жетон в виде солнца, обрамлённого морскими волнами, а затем передал его советнику со словами:

— Я должен был вручить его при первой нашей встрече, вот только дома он остался, ведь незачем мне было брать с собою эту вещь. Ты юному кудеснику жетон сей передай, пусть знает он, что не забыт народом нашим, и в Микирии ему рады будут.

— Будет исполнено, Ваше Величество, но какую помощь мы можем оказать? Баламар не вдавался в подробности. Написал только, что использует ритуал «тысячи слов полнолуния». Прошу прощения, но я не могу понять, что это значит.

Арон почесал подбородок, глядя в пустоту. Пусть Повелитель душ и не рассказал о ритуале, ведь это тайна его народа, но он мог хотя бы сказать, какие маги нужны ему для помощи. Всё это наводило короля на мысли, что дела обстоят ещё хуже, чем может показаться на первый взгляд.

— Я знаю этот ритуал. Он был придуман Баламаром вместе с Дорном, когда отец мой проклят был и погрузился в вечный сон. Сегодня же в зал Озарения ступай и группу магов собери. Нужны три каллиграфа да начертателей двоих с собой возьми. Вам чтец понадобится, так, на всякий случай, и чародеев десять микирийцев. Возможно, с «Чёрным Солнцем» биться предстоит. Коль Повелитель душ нам рассказал о магии пророка, должно быть культ решил он выманить наружу.

— «Чёрное Солнце», — пробормотал советник. — Я всё подготовлю, Ваше Величество, и уже завтра мы отправимся на Язык Дьявола. Будем добираться окольными путями, не заходя в порты Халь-Шагата, чтобы не тратить время на бюрократов.

Король кивнул в ответ с улыбкой, и советник поспешил покинуть комнату и направился в зал Озарения, а сам Арон спустился в сад, где читала книгу его дочь. Нирин встретила своего отца радостной улыбкой, но стоило ему рассказать о том, что произошло с Эдвардом, как сияющие глаза девочки наполнились слезами. Она отчаянно просила о том, чтобы отправиться завтра вместе с магами, но Арон запретил, сказав, что Баламар с поддержкой микирийцев сможет помочь Эдварду, поэтому можно не переживать.

Нирин облегчённо вздохнула, однако ей всё равно было грустно от того, что она не может встретиться с человеком, который не только спас её, но и научил контролировать проклятый огонь. Можно было подумать, что Арону вообще не стоило сообщать такую новость своей дочери. Вот только микирийцы не хранят секретов от членов своей семьи.

***

«Я видел его раньше, но всё никак не мог понять, что это за заклинание. Пусть Арсхель и обучила меня ему, но оно всегда казалось мне каким-то непостижимым, словно для этого должны быть соблюдены какие-то условия. Теперь я понял, в чём суть»

Девятикратный магический круг «Песнь мира о былом».

***

Своё я помню удивленье

От пламени моей души

Сего огня прикосновенья,

Объятий в утренней тиши.

Я помню свет в кромешной тьме,

Богини первое явленье,

Тот голос, где-то в глубине –

Всего лишь плод воображенья.

Я помню каждого их тех,

Кто разделил со мной невзгоды,

Печаль, страданья, радость, смех,

И в ясный день, и в непогоду.

Однажды разум мой уснёт,

Но память всё переживёт.

Часть 6. «Когда пробьёт мой последний час»

Огонь в душе, огонь в глазах,

Одно лишь слово на губах,

И крикнув яростно: «Погибель!»

Сожжёт врагов пророк Богини.

Глава 28. «Просыпайся, пророк»

Стоило солнцу немного выглянуть из-за горизонта, как птички уже радостно защебетали, сидя на ветках деревьев среди густой листвы. С восходом весь мир пробуждался ото сна, омытый теплом небесного светила, лучи которого могли придать ярких красок даже такому серому и безобразному городу как Хальта. На постоялом дворе в одной из комнат собрались маги, которые последний месяц усердно трудились над проведением очень сложного ритуала. И вот, их старания, наконец, дали плоды.

Тёмно-синий свет, окутывавший тело пророка, погас, а сам Эдвард тут же рухнул на пол. В тот же миг Мила сорвалась со своего места и бросилась к юному магу, а тот, хоть и с трудом, но всё же смог открыть глаза, отозвавшись на голос девушки. Все увидели, как возрождённый пришёл в себя, и вздохнули с облегчением. Гримуар, что лежал на