Пророк тёмной жрицы - Алексей Л. Кениг

Пока они говорили, несколько селян помогли женщине выбраться из сгоревшего дома. Она тут же со слезами на глазах упала на колени и громко зарыдала. Великан бросился к ней, чтобы поддержать и выяснить, что произошло, и как загорелся дом, но женщина не сказала никаких подробностей, она лишь смогла выдавить из себя сквозь слёзы:

— Лиша… загорелась!

Волна роптаний пронеслась в толпе. За последний год уже третий ребёнок погиб от самовозгорания. Дорн нахмурился, но продолжал утешать бедную женщину, потерявшую своего ребёнка, пока не подошли родственники и не увели её к себе. Великан встал, с яростью сжимая кулаки, и обратился к толпе:

— Свой собственный огонь я смог подчинить, но пламя души мне неподвластно, пока оно не вырвется наружу. Но так не может продолжаться. Клянусь вам, я избавлю наш народ от этой напасти. Даже если мне придётся обойти весь мир в поисках лекарства, я сделаю это. Однажды даже этот безумный огонь падёт ниц передо мной. Вот вам моё слово, рождённого в огне!

Селяне восторженно закричали своему сородичу ободряющие слова, казалось, что в их глазах он был миссией, что пришёл в этот мир, дабы избавить их от бед. Дорн махнул рукой Баламару, зовя его за собой, а местные жители провожали своего героя со слезами на глазах, радуясь, что надежда всё ещё не покинула эти земли. Великан привёл странника к дому, из которого вышла женщина, только завидев гостей. Баламар тут же обратил внимание на шрамы от ожогов. Они выглядывали из-под одежды и были хорошо видны на шее и руках.

— О, мама! Это наш гость, — сказал Дорн, указывая на темнокожего юношу.

— Приветствую, странник, в нашей деревне, как…

— Хэ-э-э-э… — послышался тонкий женский голос из дома. — Брат, кого это ты привёл?

Из дома вышла молодая девушка, довольно миловидная, но ничего особенного, таких тут много, однако стоило Баламару встретиться с ней взглядом, как он тут же встал как вкопанный и смотрел на неё, не отрывая взгляда. Сам того не ожидая, он использовал магическое зрение, чтобы рассмотреть эту девушку получше.

— Что за жуткий взгляд? Не пялься на меня, фу, как неприлично. Дорн, что это за чудак?

— Ха-ха, да я и сам не знаю. А может, ты приглянулась ему?

Но Баламар не обращал внимания на остальных и продолжал смотреть на эту девушку своими чёрными глазами, и в какой-то момент из них потекли слёзы. Дорн и его мать с сестрой растерялись от такого поведения их гостя, даже не знали, что сказать или сделать. Темнокожий юноша тихо произнёс на своём родном языке:

— О, предки, как же прекрасна её душа…

***

Смертные расы могут забыть,

Вселенная сможет всё пережить,

Бережно память будет хранить.

Побережье моря. Солнце только начало восходить из-за горизонта, а на пляже уже собралось множество темнокожих людей. Каждый из них смотрел на небольшую парусную лодку и кричал то, что было у него на уме. «Да это безумие!», «Ты просто утонешь в море, не губи себя!», «Твои поиски не приведут ни к чему хорошему!»

Каждый человек, пришедший сюда, пытался отговорить своего юного соплеменника от бездумных действий. От этого громкого гвалта из толпы невозможно было расслышать голос виновника бури. Так продолжалось довольно долго, но в какой-то момент земля содрогнулась от слов молодого кудесника.

— Довольно! — И тут же волна тёмной энергии пронеслась вокруг, оттолкнув всех назад. — Я помню все заветы предков, что людская душа есть воплощение греха. Но почему мы столько внимания уделяем тёмным искусствам? Неужели человеческая душа есть беспросветный мрак?

— Да, — ответил один из старейшин, что выступил вперёд из толпы. — Человеческое сердце черно, как ночное небо, а душа запятнана пороками, из которых мы и черпаем силу. Суть людской воли заключается лишь в эгоистичных желаниях, стремлении к знаниям либо силе.

— И вы хотите сказать, что у каждого из нас чёрное сердце? — Пренебрежительно бросил юноша.

— Верно, — ответил старейшина. — В каждом из нас есть порочные желания, которые мы можем использовать, дабы обрести силу. Найти преимущество в недостатках — вот завет наших предков!

— Я в это не верю! — Воскликнул юноша. — Пусть ваши сердца черны как ночь, но я знаю, что этот мир не ограничен лишь этими землями. Своим взором я вижу, что где-то там за морем есть нечто иное, чистое, светлое и непорочное. Я должен это отыскать! Я докажу не только всем вам, но и в первую очередь себе, что род человеческий не полностью погряз во мраке. Я жизнь положу, но найду чистейшую душу!

— Коль ты пошёл против воли предков, то ты больше не достоин зваться одним из нас. Отбрось своё «Я» и поклянись, что больше не будешь использовать свою связь с нашим народом.

От этих слов темнокожего юношу передёрнуло, словно он пытался отрезать от себя кусок своей плоти. Ком застрял в горле, всего один шаг к его цели, но сделать его было настолько тяжело, как будто ноги сковали цепи. Сжав волю в кулак с полной решимостью, юноша процедил сквозь зубы:

— Я найду свет человеческого сердца, я найду чистейшую душу. И если ради этого я должен отречься от своих предков и своего «Я», да будет так!

С этими словами изгой сел в свою парусную лодку, сплёл заклинание, и призрачные сущности тут же понесли маленькое судно вперёд, на север, туда, где сиял свет чистейшей души.

Глава 27. «Друг Микирии»

Королевство Микирия, Анрендель. Посреди большой и роскошной комнаты стоял высокий мужчина в белой тунике, его некогда величественный взгляд омрачился от последних событий, лишивших его сна и покоя. Он смотрел в окно, выходящее на внутренний двор, где раньше была тренировочная площадка для занятий магии королевской семьи. Но с рождением дочери было принято решение, что это место будет садом. Но не только это подтолкнуло к перестройке. Правящая династия всегда была искушена в магии и могла похвастаться своей силой и выносливостью, и один случай ясно дал понять, что тренироваться около дворца не самая лучшая затея.

Сад был небольшим, всего несколько деревьев, но цветов было довольно много, самые разные со всех уголков Микирии. Через весь двор тянулись две тропы, выложенные шлифованным камнем, они пересекались в центре, где располагался фонтан. Воистину чудо скульптурного искусства. В основании было вырезано множество фигур, связанных с историей этого острова. Уровнем выше были четыре маленькие статуи, каждая из