Опасное наследство - Кен Фоллетт

Мики получал свою долю за все, хотя в банке об этом никто не знал, и его личное благосостояние также увеличилось. Кроме того, умение добывать деньги делало его одной из ключевых фигур в политической жизни Кордовы и наследником отца, что уже не ставилось под сомнение.

А сейчас Папа задумал переворот.

Он уже разработал план. Преданные ему вооруженные отряды приедут с юга и осадят столицу. Одновременно будет осуществлено нападение на Мильпиту, обслуживающий столицу порт на Тихоокеанском побережье.

Но переворот стоил денег. Папа приказал Мики сделать самый большой заем, два миллиона фунтов стерлингов, на которые собирался закупить оружие и снаряжение для гражданской войны. В награду он пообещал Мики пост премьер-министра, когда сам станет президентом, и даже назначить его своим преемником после смерти.

Это был предел мечтаний Мики. Он вернется на родину героем-победителем, наследником трона, правой рукой президента. Все остальные родственники будут ему завидовать, в первую очередь старший брат, что еще более радовало.

А теперь из-за Эдварда дело принимало рискованный оборот. Эдвард – ключевая фигура всего плана. Чтобы упрочить авторитет и власть Эдварда в банке, Мики предоставил Банку Пиластеров неофициальную монополию на торговлю с Кордовой. Замысел его сработал, и Эдвард стал старшим партнером, чего он никогда бы не добился без помощи Мики. Но за все это время никакие другие лондонские финансисты Кордовой почти не занимались, и сейчас никакой другой банк не предоставил бы ему такой огромный кредит и не стал бы вкладывать в Кордову, не зная, чем это обернется. К тому же после отказа со стороны Банка Пиластеров все относились бы настороженно к любому предложению Мики. Мики уже пытался взять деньги в других банках, но ему всегда отказывали.

Поэтому странное поведение Эдварда его крайне беспокоило. Из-за этого Мики даже не спал по ночам. Кроме Августы, обратиться ему было не к кому, он ведь сам был лучшим другом Эдварда.

Размышляя над ситуацией, Мики заметил Хью в вечернем костюме. Сейчас, в семь часов вечера, Хью сидел за столиком с бокалом вина и, вероятно, собирался ужинать.

Хью Мики не нравился, и он знал, что это чувство взаимно. Тем не менее Хью мог что-то знать, и, спросив его, Мики ничего бы не потерял. Поэтому он встал и подошел к столику Хью.

– Добрый вечер, Пиластер!

– Добрый вечер, Миранда.

– Не видел в последнее время Эдварда? Похоже, он куда-то исчез.

– Он каждый день бывает в банке.

– А, ну да, – замялся Мики.

Хью не предлагал ему сесть рядом, и он сам спросил:

– Можно мне присоединиться?

Не дождавшись ответа, Мики сел рядом с Хью и, понизив голос, спросил:

– Ты, случайно, не знаешь, чем я мог его обидеть?

Хью задумался и ответил:

– Ну что ж, могу ответить. Эдвард узнал, что ты убил Питера Миддлтона и что ты врал ему все эти двадцать четыре года.

Мики едва не подскочил на месте. Откуда он узнал? Этот вопрос вертелся у него на языке, но он понял, что, задав его, он признается в своей вине. Поэтому он изобразил возмущение и резко встал.

– Ты еще пожалеешь о своих словах, – сказал он и вышел из комнаты.

Чуть позже он осознал, что никакой опасности со стороны полиции нет, как и прежде. Никто бы ничего не доказал, и за давностью лет никто бы не стал заново возбуждать почти забытое дело. Настоящая опасность – это то, что Эдвард откажется давать ему два миллиона фунтов, которые были так необходимы его отцу.

Нужно во что бы то ни стало убедить Эдварда. А для этого встретиться с ним.

Этим вечером он должен был присутствовать на дипломатическом приеме во французском посольстве и на ужине с некоторыми членами парламента из консерваторов, но на следующий день в обед он отправился в заведение Нелли, разбудил Эйприл и уговорил ее отослать записку Эдварду. В ней она пообещала устроить ему «нечто особенное», если вечером тот приедет в бордель.

Мики снял самый лучший номер и заказал любимицу Эдварда, Генриетту – худенькую девушку с короткими черными волосами. Он приказал ей переодеться в мужское платье с цилиндром. Такая одежда всегда возбуждала Эдварда.

В половине девятого вечера он сидел и ждал, попивая бренди. В комнате с большим камином стояла огромная кровать с балдахином, два дивана, обычный умывальник. На стенах висели картины, на которых был изображен санитар в неприличных позах с трупом красивой девушки в морге. На Мики был только шелковый халат. Рядом на диване сидела Генриетта.

– Тебе нравятся картинки? – спросила она, скучая.

Мики пожал плечами, но ничего не ответил. Ему не хотелось разговаривать. Девчонка его совершенно не интересовала. Сексуальный акт для него всегда был механическим процессом. Его более возбуждала власть, которую он давал. Его пьянила мысль, что мужчины и женщины попадают под его влияние и делают все, что он захочет. Даже его юношеская страсть к Августе была отчасти желанием укротить норовистую дикую кобылицу.

С этой точки зрения Генриетта ничего не могла ему дать: овладеть ею не составляло никакого труда, пользы от нее никакой, как и никакого удовлетворения в унижении проститутки. Мики курил сигару и думал, придет ли Эдвард.

Прошел час, затем другой. Мики начал терять надежду. Как же еще достучаться до Эдварда? Оказалось, очень трудно связаться с человеком, который не хочет, чтобы с ним встречались. Если он приедет к нему домой, то ему могут сообщить, что «его нет дома», а в банке могут отказать без объяснения причин. Можно подкараулить Эдварда у банка, когда он пойдет на обед, но это было низко, и Эдвард мог бы просто проигнорировать его. Рано или поздно они встретятся на каком-нибудь мероприятии, но Мики не мог позволить себе ждать.

Незадолго до полуночи в комнату заглянула Эйприл и сказала:

– Он пришел.

– Ну наконец-то, – сказал Мики с облегчением.

– Сейчас он пьет, но говорит, что не хочет играть в карты. Наверное, придет сюда через пару минут.

Мики почувствовал, как нарастает напряжение. Он виноват в предательстве. Четверть века Эдвард считал, что это он погубил Питера Миддлтона, тогда как на самом деле виноват был только Мики. Добиться прощения будет непросто.

Но у Мики был план.

Он приказал Генриетте сесть на диван, скрестить ноги и закурить сигару. Притушив газовый свет, он сел на кровать у двери.

Через несколько мгновений в комнату вошел Эдвард. В полутьме он не заметил Мики и обратился к Генриетте:

– Привет! Ты кто?

Генриетта подняла голову и сказала:

– Привет, Эдвард.

– А, это ты.

Эдвард закрыл дверь.

– Так вот что «особенное» подготовила Эйприл. Ну, я и раньше видел тебя во фраке.