Пряный аромат Востока - Джулия Грегсон

После ленча Роза уснула на коврике с печеньем в руке. Казалось, ее утомила исповедь. Вива пошла взглянуть на лошадей, которые щипали траву с путами на ногах, а когда вернулась и легла рядом с подругой, подумала, как же она была поглощена сама собой в Ути, раз даже не заметила, что Роза сильно огорчена. Потом она подумала, что часто так ошибается, думая, что на свете есть счастливые люди, такие как Роза и Джек, которым судьба даровала красоту, либо деньги, либо заботливых родителей, – и они скользят по жизни, им не приходится проходить через многочисленные трудности, как другим. Как выясняется, все не так, и страдают все, но только по-разному.

Поразило ее и то, как Роза рассказывала свою историю – просто и чистосердечно. А ведь Вива с Тори могли бы догадаться о ее состоянии, если бы были ее по-настоящему близкими подругами. И истина сделает вас цельными. Но может, ты знаешь другого человека до той степени, в какой он готов открыть перед тобой свое истинное нутро? Эта мысль облачком сгущалась на краю сознания Вивы.

В этот момент она могла бы без проблем рассказать Розе о случившемся в Ути, о Фрэнке и Гае. Роза поняла бы ее и, может, дала какой-то разумный совет. Но ее дверь, казалось, уже захлопнулась, и открывать ее слишком боязно – за ней может оказаться угрюмый пустырь.

За этими мыслями последовала и более обидная: что всю свою энергию Роза тратила сначала на попытки любить мужчину с пятнами на совести, а потом и на любовь к нему. А Вива потратила свою энергию на то, чтобы не любить мужчину, на намеренное бессердечие. Она тоже преуспела в этом – по крайней мере, так считала, – и теперь снова могла работать и выживать. Кто же из них прав?

От напряжения у Вивы запульсировал шрам; все было слишком сложно. Вот если бы ей удалось сгустить то, что Роза ей говорила, до приемлемой мысли – до чего-то, чему она могла бы аплодировать, поверить, о чем могла бы сожалеть.

Когда она была ребенком, аналитический ум ее отца часто приводил ее в замешательство, отвечая вопросом на вопрос. Как-то раз она спросила: «Как сделать аэроплан?»

Он спросил: «Какая польза от аэроплана?»

Она ответила: «На нем можно летать», и тогда он заставил ее перечислить то, что нужно для того, чтобы летать: крылья, невесомость, скорость и так далее.

Так вот – какая польза от того, что мужчины и женщины живут вместе – кроме очевидной вещи, продолжения рода? Кров? Защита? Вон женщины-суфражистки уже меняют правила. Чтобы заниматься сексом? Расширить твое понимание любви, вынося ее за пределы своей личности? Но это звучит безнадежно – высокопарно и романтично; ясное дело, что некоторые люди причиняют друг другу ужасную боль – но как ты на деле узнаешь об этом до того, как тебе причинят боль? Конечно, это самая большая игра из всех.

Она старалась думать об этом чисто абстрактно, но вдруг перед ее глазами возникли ямочки на щеках у Фрэнка – его улыбка, неожиданно озаряющая светом его лицо, – и она крепко зажмурилась. Нет, ей нельзя вспоминать о нем вот так, зримо. Ее шансы ушли в прошлое. Все позади.

Когда Роза проснулась, Вива лежала рядом с ней с открытыми глазами.

– О чем ты думаешь, Вива? – спросила она.

– Что нам пора возвращаться. Тори подумает, что нас сожрали крокодилы.

Внезапно Роза рассердилась на нее. Они с Тори ужаснулись тому, какой больной выглядела Вива. Дело было не только в заживающем шраме, решили они; куда-то пропал весь ее огонь. Даже ее волосы потускнели.

– Скажи ей что-нибудь во время вашей прогулки, – посоветовала Тори. – Я бы и сама это сделала, но мне пока нечего сказать, я новичок. Ты ведь знаешь, какой колючкой она иногда становится.

Вот Роза и старалась, а поскольку Вива умеет слушать, Роза слишком разговорилась и сказала больше, чем хотела. Ведь прошло так много времени с тех пор, как она кому-то раскрывала свою душу. И теперь она злилась на свою глупость, потому что Вива просто встала, отряхнула крошки со своих джодпуров и покровительственно, как старшая, улыбалась ей, словно сочувствуя. Теперь в любой момент – Роза была почти уверена в этом – Вива достанет свой чертов блокнот с карандашом, и тогда Розе определенно захочется дать ей по башке.

Она тяжело вздохнула.

– Значит, ты ничего не хочешь сказать? – Слова эти выскочили из нее, прежде чем она успела подумать.

– О чем? – При свете солнца вокруг глаз Вивы были все еще заметны желтые и багровые гематомы и несколько маленьких точек от стежков.

– О тебе.

– Роза, но мне казалось, что мы говорим о тебе. Извини.

Она достала из кармана карандаш и крутила его между пальцев – ее нервная привычка.

– Ты не понимаешь? Нет?

– Роза, я не знаю, о чем ты говоришь.

– О том, что не надо держать все в себе. – Роза отошла на пару футов дальше от нее. – Дружба, ты вообще слышала такое слово? Я говорю тебе что-то, что важно для меня, а потом ты говоришь что-то про себя, что важно для тебя. Это называется «раскрыть свою душу». – Роза с ужасом поняла, что она почти кричит.

– Роза! – Вива отошла от нее так поспешно, что опрокинула фляжку. – Я делюсь с тобой. Иногда.

– Ох, ерунду говоришь! – закричала Роза. – Абсолютную ерунду!

– Это не игра в теннис, – зарычала Вива. – Почему я должна делиться с тобой? Только потому, что ты мне рассказала о себе?

– Ах так? Что ж, тогда забудем об этом! – заорала в ответ Роза. Два лебедя летели через озеро, их крылья хлопали как паруса. Пони вскинули головы. Но она уже не могла остановиться – так хорошо, когда ты не притворяешься. – Забудем? Я не буду обращать внимания, что ты потеряла в весе почти стоун[86]; что ты выглядишь абсолютно потухшей; что кто-то пытался убить тебя в Бомбее, а ты не хочешь об этом говорить. И что Фрэнк, который явно без ума от тебя, был изгнан безо всякой причины либо по причине, о которой ты не хочешь говорить. Ладно, будем беседовать о пони и рождественском пудинге. И я буду делать вид, что ничего не замечаю – ведь я просто «глупенькая малышка» Роза, которая тонет в проблемах и делает все ошибки, какие возможны, а наша Вива всегда лучше всех и всегда все держит под контролем.

– Как ты смеешь говорить мне такое? – У Вивы сами собой сжались кулаки. – И что ты хочешь, чтобы я рассказала?

Они стояли, сердито сверкая глазами.

– Ну, начни хотя бы с Фрэнка. Подруги обычно делятся друг с другом, говорят, что случилось.

– Ничего не случилось, – отрезала Вива. Когда она выставляла вперед челюсть, Роза даже немного побаивалась ее. – У нас было короткое сама-понимаешь-что, но мне надо было работать, заканчивать книгу, справляться с разными проблемами, зарабатывать на жизнь. У меня нет мамочки с папочкой, которые мне помогут в случае чего.

– Нет, это верно, – согласилась Роза. – Но это еще не значит, что ты можешь говорить о себе ложь.