Вселенная сознающих - Фрэнк Герберт

– Пришлите его сюда.

– Ее.

– Хорошо, ее! Уточните, действительно ли данные вводила она.

Холджанс была узколицей женщиной с синими кругами под живыми глазами. Черные жесткие волосы обрамляли смуглое, почти как у Макки, лицо. Да, это она ввела сообщение в компьютер, потому что оно поступило в ее дежурство. Она сочла сообщение важным и поставила в известность начальство.

– Что вы хотите? – требовательно спросила она.

Макки не усмотрел в этом вопросе грубости. Это была всего лишь досадийская прямота. Вокруг происходили очень важные вещи, и не стоило тратить время на пустяки.

– Вы сами видели оценку предложения о сдаче? – спросил он.

– Да.

– Вы удовлетворены оценкой?

– Все было отражено правильно.

– Вы не ответили на вопрос.

– Конечно, я была удовлетворена.

Она была готова защищаться от обвинения в халатном отношении к службе.

– Скажите мне, Холджанс, – заговорил Макки, – что бы вы сделали, если бы хотели, чтобы говачинские компьютеры давали неточную интерпретацию данных?

Женщина задумалась и растерянно заморгала глазами. Она помолчала, потом робко посмотрела на Джедрик, словно ища поддержки.

– Ну да, сейр, у нас есть фильтрующие устройства, предупреждающие…

– Да, все так, – произнесла молчавшая до этого Джедрик. – Если бы я была говачином, я не стала бы делать этого сейчас.

Джедрик обернулась к солдатам и приказала:

– Это еще одна западня! Разберитесь с этим!

Когда они вышли из лифта на этаже Джедрик, их снова задержали, на этот раз один из командиров, сопровождавших Макки у восемнадцатых ворот. Его звали Тоду Пеллас, и Макки обратился к нему по имени, заметив, что этим доставил солдату немалое удовольствие. Пеллас тоже сомневался в целесообразности выполнения одного из приказов.

– Мы, судя по всему, должны поддержать атаку Трии по верхнему парковому шоссе, но все полотно дороги завалено древесными стволами и кустарниками уже в течение двух дней.

– Кто сделал эти завалы? – спросил Макки.

– Мы.

Макки все понял. Это был отвлекающий маневр. Говачинов надо было заставить поверить в неизбежную атаку, но на линии разделения ничего не происходило уже в течение двух дней.

– Они ждут в сильнейшем напряжении, – сказала Джедрик.

Макки кивнул. Это имело смысл. Говачины также могли думать, что люди хотят выманить их в атаку в этом пункте. Но завалы между тем не расчистила ни одна из сторон.

Джедрик перевела дыхание:

– У нас превосходство в огневой мощи, и если Трия… Ну вы должны быть готовы перерезать дорогу…

Макки перебил Джедрик:

– Отмени атаку.

– Но…

– Отмени!

Она поняла ход его рассуждений. Брой многое узнал от войск, подготовленных Гаром и Трией. Сама Джедрик расставила все точки над «i». Она не видела причины отменять приказ.

Пеллас же решил подчиниться Макки, не ожидая реакции Джедрик, несмотря на то, что командующим была именно она. Командир снял с пояса коммуникатор и быстро заговорил в микрофон:

– Да! Окапывайтесь и сдерживайте неприятеля.

Он говорил, стоя рядом с Джедрик:

– Я справлюсь с этим прямо отсюда.

Еще несколько шагов, и они наконец вошли в комнату Джедрик. Она в изнеможении прислонилась спиной к двери, не считая нужным и дальше скрывать усталость.

– Макки, ты становишься истинным досадийцем.

Он подошел к панели и выдвинул кровать:

– Тебе надо отдохнуть.

– Нет времени.

Да, она знала о шестидесяти часах, от которых до всеобщего конца осталось уже всего пятьдесят пять. Она не ожидала уничтожения Досади от “X”, но винила в этом только саму себя.

Макки обернулся и увидел, что Джедрик давно исчерпала все резервы своей выносливости. У нее не было усилителей мускулатуры, не было препаратов, обостряющих чувства, не было сложных вспомогательных устройств, которые Макки мог при необходимости использовать. У нее не было ничего, кроме великолепного ума и сильного тела. Однако сейчас она была на пределе своих возможностей. Но она не сдавалась. Это говорило о ее неиссякаемой целеустремленности.

Макки был до глубины души тронут тем, что она ни разу не упрекнула его за сокрытие угрозы существованию Досади. Она приняла как данность, что говачин в положении Арича мог уничтожить целую планету и склонить Макки к молчанию. Средства для этого у Арича были…

Альтернатива, которую она предлагала, внушила Макки большие опасения.

Поменяться телами?

Он понимал теперь, что сделать это должен Пчарки: это была цена, которую старый говачин платил за сохранение своей жизни. Джедрик объяснила так:

– Он сделает это еще раз. Взамен мы выпустим его с Досади.

– Если он один из первых… Я хочу сказать, почему он просто не сбежал?

– Мы не дали ему тела, которым он смог бы воспользоваться.

Макки с трудом подавил чувство страха. Но история Досади, развернутая перед ним Кейлой Джедрик, недвусмысленно указывала на то, что в контракте с калебаном, который удерживал барьер, изолировавший Досади, была преднамеренно оставлена лазейка. На это недвусмысленно намекала и Фэнни Мэй. Он сможет бежать отсюда в чужом теле. Такова была главная цель эксперимента.

Новое тело вместо старого!

Арич рассчитывал, что это станет надежной приманкой для вовлечения Макки в говачинский заговор, позволит воспользоваться экстраординарными способностями Макки и его высоким положением в БюСабе.

Новое тело взамен его старого.

Единственное, что он должен был сделать, – это сотрудничать в деле уничтожения планеты и сокрытия истинных целей проекта, помочь создать другую секретную планету для обмена телами.

Но Арич не смог предвидеть, что Джедрик совершит вместе с Макки. Теперь их объединяли общая ненависть и общая цель.

Джедрик стояла у двери, ожидая его решения.

– Говори, что я должен делать, – сказал он.

– Ты уверен, что хочешь…

– Джедрик!

Ему показалось, что она сейчас заплачет. Она не пыталась скрыть слезы, просто подавила плач, сделала его настолько незначительным, что слез можно было и не заметить. Когда она заговорила, голос ее был, как всегда, звучным и звонким:

– Видишь панель рядом с кроватью? И задвижку?

Панель отъехала в сторону, открыв два светящихся стержня диаметром около двух сантиметров. В них мерцала та же энергия, что и в прутьях клетки Пчарки. Стержни выступали из пола, изгибались под прямым углом на высоте человеческого пояса. Когда панель открылась, они завертелись, вытягиваясь в комнату, – два вертикальных шеста на расстоянии около метра друг от друга.