Мое непреклонное сердце - Джо Гудмэн

Ее последнее письмо пришло неожиданно. Она не могла снова родить. Прошло слишком мало времени, и я открывал конверт, дрожа от волнения, потому что боялся получить плохие новости о Джоне.

Колин догадался о содержании письма матери.

— Она сообщала, что мы собираемся приехать к вам. Граф кивнул:

— Да, совершенно верно. Без всякого приглашения или сомнения насчет моего желания принять вас она просто извещала меня о вашем приезде.

— До сих пор мучительно думать об этом, — сказал Колин.

Граф Розфилд отпил глоток виски.

— Да, да, это правда. Проклятая вещь — гордость. Могу вам сказать, я с трудом проглотил тогда это. Я приготовился к встрече своего блудного сына. — Голос его опустился до шепота, и плечи поникли. — Но он так и не приехал. Никто из вас не приехал.

В воздухе повисла тишина. Мерседес изо всех сил сжала руку Колина. Она знала, что он воскрешает в памяти тот день. Она вспоминала, какую роль сыграл в этой трагедии ее дядя.

Граф снова заговорил.

— Это все здесь, — сказал он, указывая на документы. — Уиллогби сделал записи обо всех контактах, которые он завязал. Я поручил ему разыскать своего сына, когда никто из вас не приехал в Розфилд. Я не думал тогда, что он уже мертв. Я предположил, что либо он передумал мириться, либо Эмили… И только через несколько месяцев Уиллогби связал ваше исчезновение с той несчастной семьей, убитой по дороге в Лондон, Его внимание привлекла фамилия потерпевших — Торн. — Граф опять улыбнулся, на этот раз с нежностью. — Это было так похоже на Джона — назваться Торном, то есть терновником. «Розфилдский терновник. Колючка ты моя». Так я, бывало, говорил ему. Он, наверное, запомнил это.

Розфилд наклонился и передал перевязанную лентой пачку документов Колину.

— Возьми их, — сказал он. — Прочти сам и узнаешь, сколько времени и сил потратил Уиллогби, чтобы найти тебя. Он приехал к Каннингтонам через несколько недель после того, как тебя забрали. Хозяева оказались не очень-то любезны.

Колин хотел узнать только одно.

— — Где мои братья? Граф покачал головой:

— Ведь о них почти ничего не было известно. Уиллогби в конце своей жизни занимался только этим, здесь все, что ему удалось собрать. Прости меня, но после его смерти я оставил все попытки разыскать вас. У меня уже не было на это ни сил, ни желания.

Колин не ответил, но он понял графа. Его пальцы еще крепче сжали пачку бумаг.

Мерседес смотрела на руки Колина. Она поняла, что он полон новых надежд. Она и сама чувствовала то же самое.

— Вы говорили, что Маркус держал эти бумаги у себя?

— Да, — ответил граф.

— Тогда он знал, кто такой Колин, — сказала Мерседес.

— Наверное, знал. Он отрицал это, когда я прямо спрашивал его, но это была его обычная манера. Я уверен, что это он подбил Уэйборна заключить пари с капитаном Торном и привел их к столкновению. Он любил забавляться подобными вещами. Маркус был уверен в своих способностях к махинациям и в своей безнаказанности. И наверняка он подбил Уэйборна вызвать на дуэль вашего супруга. На карту был поставлен не только Уэйборн-Парк, но и мое поместье.

Граф Розфилд торжественно перевел взгляд с Мерседес на Колина.

— Капитан Торн, иными словами, я должен объявить вам, что вы наследуете мой титул — виконт Филдинг — и наследник всего, чем я владею.

— Ты не спишь, — тихо сказала Мерседес. Она была довольна, что не задвинула шторы. Лунный свет четко обрисовывал точеный профиль Колина. Он лежал на спине, уставясь глазами в потолок. Когда она легко дотронулась до его груди, он обернулся и обнял ее за плечи. Мерседес повернулась на бок и прильнула к нему всем телом. Она была уверена, что он ни на секунду не сомкнул глаз, с тех пор как они легли в постель. Граф уже давно откланялся, но они еще несколько часов изучали документы, которые он оставил. Так что луна вот-вот должна была уступить место рассвету.

— Вы недовольны тем, что узнали, милорд?

— Я недоволен лишь тем, что ты упорно меня так величаешь.

Она легко прикоснулась пальцем к его щеке.

— Ты никогда к этому не привыкнешь, да? То, что ты получил Уэйборн-Парк собственными усилиями, тебя вполне устраивает, но то, что этот титул принадлежит тебе по Праву наследования, тебя мало убеждает.

— Я никогда не буду англичанином настолько, как это предполагает мое право первородства, — сказал он.

— Я все прекрасно понимаю и готова принять это.

Он что-то проворчал и нежно поцеловал ее. Она припала к нему еще теснее и вернула поцелуй — глубокий и долгий. Потом с явной неохотой отстранилась.

— — Что случилось? — спросил он. Мерседес внимательно изучала его лицо.

— Ты не должен его оставлять, — сказала она. — Я имею в виду лорда Филдинга, графа Розфилда. Твоего деда. Ты же не сможешь выбросить его из своей жизни, правда? Он и так достаточно наказан за свои необдуманные слова и неумеренную гордыню. Он знает это. Иначе не пришел бы сегодня сюда. Мне кажется, что это уже совсем другой человек, а не тот, которого знал твой отец.

— Мерседес, тебе нет нужды уверять меня в этом. Я не виню его.

— Но сегодня ты казался таким отчужденным.

— Я должен привыкнуть к нему. Он мой дед — это правда, но ведь я его совсем не знаю.

Мерседес приняла его объяснения. Всему свое время — так подумала она. А сейчас — ее время. Она только теперь начала наслаждаться жизнью. И Мерседес открыла свое сердце.

— Люби меня, — прошептала она. — Я хочу от тебя ребенка.

Он прикоснулся к ее волосам. Его пальцы нежно скользнули ей на шею и прошлись по плечам. Он лег так, что соприкасались их лица, их колени, их носы. Он улыбнулся.

— Посмотрю, что у меня получится.

Эти слова, произнесенные чуть хрипловатым голосом, который она так любила, растворились на ее губах. Он закрыл тоненькую щель, разделявшую их рты, и приник к ней долгим поцелуем.

Страсть не заставила себя долго ждать. Их тела встретились и соединились. Она качала его как в люльке, принимая его удары. Его ослепительно светлые волосы перемешались с ее цвета темного шоколада. Он приник ртом к ее груди, и жаркая влага его прикосновений заставила ее выгнуться под его телом в страстном порыве. Она вскинула колени, лаская его бедра. Пальцы ее неустанно скользили вдоль его спины.

Он прикасался к ней бережно, как к сокровищу. Он любил ее самозабвенно, восторженно и неистово, заставляя ее вскрикивать от наслаждения. Этот звук трепетом пробегал по его коже. И она крепко прижимала его к себе, снимая судорожное напряжение его натянутого, как тетива, тела.

После она тихо лежала рядом с ним, послушно согнув колени и повторяя своим телом изгибы его фигуры. Рука Колина покоилась на ее плоском животе, и этот уже привычный его жест убаюкивал и вселял надежду. Закрыв глаза и улыбаясь, Мерседес нежно перебирала его пальцы.