Париж - Эдвард Резерфорд

– Оно из разряда конфиденциальных. Мы с вами давно работаем вместе, и я имел удовольствие познакомиться с вашей семьей, потому не испытываю сомнений в том, месье, что могу довериться вам – с вашего позволения.

– Конечно.

– Дело касается семьи, которая живет за пределами Лондона. Они являются клиентами нашей фирмы уже несколько десятков лет. К сожалению, эта пара не может иметь детей, и поэтому они захотели усыновить ребенка. Им все равно, будет это мальчик или девочка. Разумеется, можно найти подходящего ребенка в одном из множества сиротских приютов, но им хотелось бы знать, кто родители. А еще они ищут малыша, способного воспользоваться теми благами, которые они готовы предложить ему. А это немало. Муж в этой семье – банкир, а жена – дочь профессора и сама обладает значительным художественным талантом. Наше лондонское отделение в настоящее время ничем не смогло помочь этой семье, и меня попросили подыскать варианты в Париже. Сам я не слышал о ребенке, нуждающемся в новых родителях, но, памятуя о вашем широчайшем круге знакомств, решил попросить: не можете ли вы осторожно дать знать нужным людям о существующем интересе? – Он развел руками. – Каким бы ни оказался усыновленный ребенок, его ждет счастливая жизнь. Пара, о которой я говорю, имеет прекрасное положение.

Последовало долгое молчание.

– Я понял вас, – произнес наконец Бланшар. Фокс ждал. – И вы не знаете никого в Париже, кто мог бы подойти? – спросил Бланшар.

– Нет. – Джеймс посмотрел ему прямо в глаза.

– Лжец, – тихо сказал Бланшар и улыбнулся. – Но я ценю вашу деликатность. Итак, вы предлагаете замечательное решение двух проблем, которые у меня возникли. Во что мне это обойдется?

– Я не предвижу особых расходов с вашей стороны. Билет на корабль в Англию, может быть.

– Вам пришлось приложить много усилий. Ради чего?

– Обе семьи – наши давние клиенты. – Фокс продолжал уже с меньшей сосредоточенностью. – Обычно с подобными делами обращаются к священникам. У них есть информация и опыт суждения о людях. И это хорошо, что они занимаются этим. Но мне нравится думать, что юристы тоже могут оказаться полезными.

– Если все сложится, – сказал Жюль, – я буду в долгу перед вами, месье Фокс.

– В таком случае вы окажете мне любезность, если поверите, что ничем мне не обязаны.

Это были красивые слова, пусть и не совсем соответствующие истине, но Фоксу требовалось, чтобы отец Мари был благодарен ему.

Роланд де Синь прибыл в отцовский дом ранним вечером. А перед самым уходом из казарм он узнал весьма приятную новость.

Власти намерены арестовать Эмиля Золя, того неприятного писателя, который устроил досадную шумиху из-за «дела Дрейфуса». Говорили, что он узнал об этом и поспешил скрыться в Англию.

– И ради бога, лишь бы во Франции не появлялся, – отреагировал один из сослуживцев Роланда по полку, и Роланд согласился с ним.

Отцу он написал сразу по возвращении из Версаля. Не вдаваясь в подробности, Роланд предупредил, что хотел бы попросить совета по личному вопросу. Виконт ответил мгновенно. Зная, что полковые обязанности не позволят сыну отлучиться так скоро после отпуска, он решил, что сам приедет поездом в Париж в тот же день, и пригласил Роланда поужинать вместе с ним дома. Как он добр, подумал Роланд с нежностью, и стал ждать встречи.

Поезд, которым обычно отец приезжал в Париж, прибывал в конце дня. За виконтом на вокзал отправили экипаж. Когда Роланд явился в особняк, отца еще не было, и он с приятностью коротал время в беседе с няней. Час прошел незаметно, но затем старая дама сверилась с маленькими часами на каминной полке и заметила, что либо поезд задерживается, либо виконт не успел на него. Уже спустились сумерки, но двумя часами позднее шел следующий поезд, и кучер, разумеется, дожидался его.

Роланда эта задержка раздосадовала, ведь она означала, что времени на разговор о Мари почти не останется. Но ничего не поделаешь, рассудил Роланд, и налил себе виски.

Прошло еще полчаса. Потом у парадной двери раздался звон колокольчика. Не дожидаясь слуги, Роланд пошел в холл и сам открыл, готовый приветствовать отца. Но это был не виконт, а капитан, друг Роланда. Он приехал из казарм:

– Мой дорогой товарищ, вам в казармы пришла телеграмма. Я не знал, насколько она срочная, но все же решил, что лучше передать ее, благо мы знали, куда вы отправились. Судя по всему, телеграмму прислали из вашего замка.

– Спасибо, вы так любезны. Прошу, заходите.

– Нет, мне нужно возвращаться, – сказал капитан, однако Роланд заметил, что сразу он не ушел.

Роланд вскрыл телеграмму.

Она была краткой. Утром у его отца случился удар, и вскоре после этого он скончался.

Роланд опустил голову и протянул телеграмму капитану. Тот прочитал ее.

– Мои глубочайшие соболезнования, – произнес капитан. – Если вам нужно остаться здесь, я позабочусь, чтобы в казармах все было в порядке.

– Я не представляю, что мне делать, – сказал Роланд.

1898 год

Любовь не вечна. По крайней мере, человеческая любовь. Мари знала, что только любовь Бога бесконечна и постоянна.

Бывает, любовь приходит внезапно, нежданно-негаданно, оттуда, где не искал, и остается с тобой на какое-то время. А потом исчезает вдали, там, где до нее не дотянуться.

Во всяком случае, так говорилось в романах, пьесах и сказках.

Но в жизни все иначе – и для самой Мари, и для всех, кто окружал ее.

Она выйдет замуж за мужчину из такой же семьи, как у нее. Он может оказаться предпринимателем, как ее отец, или банкиром, юристом, врачом, просто состоятельным человеком. Это может быть кто-то из их соседей с бульвара Мальзерб, вроде Прустов. Или член какой-нибудь большой семьи из Фонтенбло, владеющей прекрасным загородным домом и столь же прекрасными апартаментами в Париже. Ее будущий муж может происходить из рода богатых судовладельцев из какого-нибудь портового города или владельцев почтенной страховой фирмы. Его семья может издавать газету в провинции или даже в столице. Вероятнее всего, он будет на несколько лет старше ее.

Они будут жить среди надежного круга родни, у них появятся дети и потом внуки. И когда придет время покидать земную юдоль, Мари будет счастлива сознанием того, что, даже уйдя в объятия Небесного Отца, останется жить здесь, на земле, в памяти своей растущей семьи.

Вот так просто. И Мари знала, что все так и будет. Ну или думала так.

Первым, на что она обратила внимание во время воскресного обеда, была его красота. Мари с трудом удавалось отвести от него глаза. Только скромные манеры и строгое воспитание не позволили ей выставить себя дурочкой.

Никогда еще она не встречала подобных людей. Он как будто пришел из другого мира. И сразу же в ней заговорило любопытство. Поэтому она слушала и наблюдала.