Опрокинутый купол - Николай Буянов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вы считаете, имя как-то связано…
– С судьбой? – закончил он. – Все взаимосвязано в этом мире. Не существует ничего обособленного или случайного.
– Не хочется так думать.
– Почему же?
– Получается, все в жизни предрешено.
– Ну, так тоже не стоит. Это фатализм, это другая опасная крайность.
– А первая?
А она неглупа, с удовольствием отметил он.
– Первая – нигилизм, отрицание. «Мы рождены, чтоб сказку сделать…» Иначе говоря, «что хочу, то и ворочу». Тоже может завести черт знает в какую тьму. Любые наши действия, даже помыслы – это бумеранг… Всегда возвращается к хозяину.
– Господи, да почему же так?
– Голубушка, что же вы расстраиваетесь? Так устроен мир. Поступки и мысли содержат в себе сгустки энергии, а энергия – вечна, она не появляется из ничего и не исчезает в никуда. Мы подсознательно притягиваем ее из пространства – вот вам и эффект бумеранга.
– Значит, прощенья не будет? – прошептала она. – И грехи нам не отпустят?
– Какой же грех вы совершили?
Она внимательно смотрела на огоньки оплывающих свечей, приблизив к ним лицо (Марк только сейчас сумел разглядеть его – точеный подбородок, маленький аккуратный рот, высокие скулы… Можно было решить, что она скандинавка или дочь лесоруба с канадского севера). Тревога, появившись, не отступала, свечи продолжали потрескивать, будто силясь сжечь обступавший мрак.
– Я не могу вспомнить. Вернее, не могу сформулировать – так точнее.
Он ободряюще улыбнулся ей и самому себе, ощутив уверенность и вдохновение… Великолепная женщина. Тут тебе полный набор: страсть, чувственность, тайна (правда, еще вопрос: какая именно? Может, изменила мужу, а теперь, вполне понятно, мучается: признаваться – не признаваться? А вдруг сам дознается? Нет, это скучно. Будем надеяться на лучшее).
– Сформулировать, – сказал он, – все равно что заснуть. Чем больше стараешься, тем хуже получается. Не старайтесь. Я пойму.
– С чего мне начать?
– С конца.
Она не выдержала и чуточку улыбнулась.
– А почему вы не говорите: с начала?
– Начало – это слишком абстрактное понятие, его трудно определить. Вот развязка, кульминация… Вы ведь поссорились?
– С кем? – испугалась она.
Улыбка мгновенно погасла.
– С вашим спутником. Только не переспрашивайте с каким. Все-таки я врач, а с врачом, как со священником, нужна полная откровенность. Так как?
– Он предложил мне выйти за него замуж. Я согласилась.
– Не раздумывая?
– Ни минуты.
– Вы не производите впечатления легкомысленной.
– Я и не такая. Просто я слишком долго ждала.
– Сколько же?
– Не помню. Много лет.
– Вы друзья с детства?
– Нет, что вы. Я издалека.
У него было стойкое впечатление, что женщина (имени он так и не узнал) с трудом пробирается сквозь дебри собственной памяти. Забыла… Или, что вероятнее, приказала себе забыть, а теперь…
– Расскажите о вашей первой встрече.
Подбородок ее вдруг задрожал, и Марк подумал, что она сейчас расплачется.
– Если бы я могла…
– Что вас удерживает?
– Не понимаю, – призналась она. – Когда я пытаюсь вспомнить, то вижу картины. Будто смотрю какой-то фильм, но не подряд, а кусками. Его лицо… Вернее, лицо совершенно другое, но я точно знаю, что это – Олег..
– Его зовут Олег?
Она посмотрела непонимающе.
– Разве я сказала…
– Как же его имя?
Пауза.
– Ну хорошо. Вы видите лицо вашего возлюбленного. Он не похож на себя нынешнего, но это он. И он вас пугает.
– Нет, что вы. Олег всегда был по-настоящему добр ко мне.
– Он вас любит?
– Да, – ответила женщина не раздумывая.
– А вы его?
Снова возникла пауза. Неожиданно Марк ощутил жар – захотелось расстегнуть шелковую рубашку (он всегда встречал в ней пациентов, создавал определенный образ), встать, распахнуть окно, подставив пылающее лицо сырому мартовскому ветру… Но остался сидеть. «Это она на меня подействовала, – подумал он, глядя ей в глаза сквозь пламя свечей. – Ведьма. Да нет, – тут же поправил себя. – Никакая не ведьма, ничего зловещего. Наоборот, очень мягкий образ, светлый, северный… Княжна Ярославна на крепостной стене».
– Мне кажется, – проговорил он, – что начало вашей истории скрыто в далеком прошлом. Вы решили забыть момент вашей первой встречи.
– Но…
– Подсознательно, голубушка. Видимо, с этим связано нечто неприятное. Возможно – опасное. Что еще вы видели на вашей «картине», кроме лица? Во что был одет ваш возлюбленный? Как он подошел к вам, о чем заговорил?
Она взмахнула пушистыми ресницами.
– Он пришел к нам домой, его пригласил дедушка, как лучшего ученика на курсе. Я не помню, о чем мы разговаривали. Помню только свое ощущение…
– Какое?
Она немного подумала.
– Электрического разряда. Словно случилось то, что давно должно было случиться. Мы искали друг друга – повсюду, в разных мирах… И наконец нашли. Потом мы расстались – он уехал домой, на родину, я с дедом еще некоторое время жила в Москве. Два года назад переехали сюда, подальше от суеты. Здесь встретились снова. Он просто подошел на улице…
– Что было дальше?
– Мы гуляли по городу. Катались в парке на колесе обозрения, обедали в каком-то кафе на самой окраине (уж и не помню, как нас туда занесло). Очень красивое кафе – бревенчатая избушка под высокой двускатной крышей, наверху башенка вроде сторожевой. Всюду резьба, на столах – вышитые скатерти. Довольно удачная стилизация под русскую старину.
– Что вы ели?
– Мясо в горшочках. Никогда не пробовала ничего вкуснее. Потом он возил меня в Осташков – знаете, такой городок-теремок в верховьях Волги. Там между озерами по реке ходит пароходик с двумя громадными гребными колесами. Даже не представляла, что такие могли где-то сохраниться.
Взгляд зеленых глаз стал мягче, затуманился… Она видела перед собой оранжевые предзакатные небеса (сердце заходилось от немого восторга) и на их фоне – черный зубчатый силуэт леса, черепичных крыш и широкой маковки деревянной церквушки… А еще он читал ей стихи, в основном Бунина – из тех, что были написаны в эмиграции. Они стояли на верхней палубе (всего их было две – верхняя и нижняя, но на нижней гуляла компания новоруссов, отмечали то ли слияние фирм, то ли удачное покушение на конкурента, земля ему пухом).