Суженый для Доры - Татьяна Охитина

Дора вздохнула, полностью согласная с этими словами.

В кабинете воцарилась тишина.

– Я знаю, что делать! – наконец воскликнула капитан Фуксия. – Давайте привлечем стороннего специалиста! Моя кузина – большая мастерица по части личного шарма. Даже столб способна в себя влюбить. Уж она-то невесту Шарович научит!

– И чем мы ей за это заплатим? – тут же напряглась ректор Моръ. – Бюджет академии не выдержит лишних трат, особенно сейчас, после ремонта.

– А, ерунда, – улыбнулась физкультурница. – Она давно хотела попасть на наш выпускной бал, вот приглашением и расплатимся.

– Ну да, конечно, – насупилась госпожа Ягодка. – А потом кто-нибудь из наших невест останется без жениха.

– Вовсе нет! Она давно влюблена в нашего дорогого принца Пильдемариуса. А его-то на балу не будет. Так ведь? – физкультурница посмотрела на ректора.

– Верно, принц на бал не приедет, – кивнула госпожа Моръ. – Раз так, давайте рискнем. Если у вашей кузины все получится, я выпишу ей приглашение на бал.

Почти весь вечер Дора провела в одиночестве. Точнее, с любимым, зачитанным до дыр томиком Перемежайтиса. Лора вернулась поздно, долго прощалась в дверях с женихом Шелестом, после чего умылась и завалилась на кровать с блаженным видом.

– Не понимаю я тебя, – произнесла Дора. – Как можно так наплевательски относиться к жизни? Ну выйдешь ты за этого Шелеста, а потом что?

– А потом – котики, – мечтательно произнесла Лора, глядя в потолок, словно оттуда смотрели на нее пушистые кошачьи морды.

– Ты готова променять карьеру и семью на каких-то котов?

– Не на каких-то, а на боевых! Знаешь, какие они чудесные, – Лора улыбнулась еще мечтательней. – Я буду их гладить, выгуливать, кормить…

– А жизнь? Так и пройдет мимо? Мне кажется, кое-кто тебя приворожил этими котами, – Дора произнесла это и задумалась – а вдруг правда? Может, жених Шелест подсыпал что-нибудь бедной Лоре, раз она теперь с ума сходит? – А ну-ка, рассказывай, где вы были, и что ты там ела!

Лора посмотрела на нее удивленно, а затем понимающе улыбнулась.

– Ах, Дорочка, дорогая, не ревнуй, лучше порадуйся за меня.

– Обязательно. Для начала расскажи, где вы были.

– Да так, – Лора неопределенно махнула рукой, – то там, то сям. В кофейню зашли, пирожных поели…

– Лимонных?

– Нет, имбирных. Представляешь, Тишенька тоже любит имбирные пирожные.

– Еще где были?

– Еще? – Лора задумалась. – В лавку мороженщика заходили. Тишенька меня мороженым угостил.

– Лимоннным?

– Вот еще, шоколадным! С карамельными брызгами и черникой. Такое вкусное!

– Еще что ели?

– Да что ты все про еду да про еду? Как будто нам больше делать было нечего.

– А что вы делали? – насторожилась Дора, прикидывая, как еще предприимчивый жених Шелест мог добраться до желудка подруги.

– Гуляли, разговаривали, наслаждались жизнью.

– Говорят, у лоточников какие-то новые сладости появились. Лимонные, – Дора решила зайти с другой стороны.

– Что, правда? – оживилась подруга. – Завтра поищем. Ой, да ладно, что это мы все обо мне да обо мне. Как твоя подготовка? Движется?

– Угу, – мрачно произнесла Дора. – Так движется, что как бы не снесла. Завтра за меня возьмется какая-то жуткая особа, в которую столбы влюбляются.

Лора посмотрела на нее с испугом.

– Столбы? Может, ты все-таки зря это затеяла? – осторожно произнесла она. – Может, ну его, это замужество?

– Ну да, конечно, кто бы говорил, – настроение Доры упало еще сильнее. – Тебе, значит, жених и котики, а мне – служить.

– Но ты же сама служить хотела, – растерялась подруга. – А котики… Знаешь, я тебе одного подарю. Мне для подруги ничего не жалко, – мужественно произнесла она.

Дора жертву оценила. И также мужественно отказалась.

– Смотри, Лора, не ошибись. Помнишь, что гадалка сказала – «найдешь близко, да не того». Тихон-то твой ближе некуда. Да и неправильно это – из-за котов замуж выходить. Разведешься, а служить не возьмут, поздно. Что ты потом, разведенная, с котами на руках, делать будешь? Как станешь их кормить? Денег-то не будет, если работы нет. Пойдешь по миру, питомцев своих за деньги показывать.

– Вот еще! Муж мне средства оставит.

– А если не оставит?

Лора задумалась.

– Оставит, – наконец произнесла она. – Мы же договор подпишем.

– А ты уверена, что этот договор будет в твою пользу?

Лора задумалась еще сильнее. Брови нахмурились, губы сжались в ниточку.

– Если не в мою – не подпишу, – ответила она решительно.

– Поискала бы ты кого другого на балу.

– Посмотрим, – прищурясь, ответила Лора. – Знаешь, я, пожалуй, спать лягу, – произнесла она с таким видом, что Дора поняла – завтра будет гроза.

Госпоже Моръ с самого утра было не продохнуть. Груда дел на столе уменьшилась всего на треть, а время поджимало. Бодрящее зелье не помогло, хотелось спать и на ручки. Желательно, на мужские, крепкие и надежные. На те, что обнимали третью ночь подряд, но, к сожалению, только во сне. Зато так уверенно, что просыпалась ректор Моръ сама не своя.

Кому принадлежали конечности, она не знала – лицо нахального типа разглядеть не удавалось. И это злило – кто позволил этому наглецу врываться без приглашения в ее сны, да еще вести себя так разнузданно!

«Появись ты на самом деле, я бы тебе показала!» – скрежетала зубами ректор, листая страницы дел. Фантазия тут же подсказывала варианты расправы, один другого занимательней, отчего госпожу Моръ бросало в жар, и прочитанное выветривалось из головы. Приходилось листать назад и вникать заново. И так до бесконечности.

Поймав себя на том, что в сотый раз просматривает одну и ту же папку, ректор Морь в сердцах бросила ее на стол и, покинув кресло, подошла к окну. Глянула вниз, во двор, непривычно пустой для академических будней. Перед выпускным балом так было всегда.

«Надо бы клумбу обновить, – подумала она, глядя на круглый цветник посреди площади. – Попышнее сделать». Уже хотела отправить поручение садовнику, когда в дверь постучали.

– Войдите, – произнесла ректор Моръ.

Дверь открылась, и мысли о розах сгинули. В кабинет вошла невысокая стройная женщина в темно-бордовом платье. Молодая, красивая, уверенная.

– Добрый день, – произнесла она, казалось бы, негромко, однако легко перекрыла гомон, доносящийся из-за открытой двери.