Звезда - Дмитрий Тыщенко

не обходится без крови, а души жертв будут охранять и служить её…»: сказал хан Садалу. «Всё выполню господин»: ответил Садал. Хан приказал устроить вечером той и баранов не жалеть при этом, так как завтра утром уходить к кочевью – там есть неотложные дела. Он соскучился по Молге и Кызле… Мунак сказал Садалу, чтобы привели к нему в шатёр бывшего раба, который исчезал в туннеле. Мужчина средних лет вошёл в шатёр и не поклонившись, пожелал хану здоровья, присев у порога. Хан пригласил его к низкому столу, но получил отказ. «Почему ты себя так дерзко ведёшь?»: спросил хан. «А ты не господин мне, чтобы кланяться»: ответил мужчина. Наступило тягостное молчание, которое прервал хан, сказав что побывав где-то, не основание для дерзости и он, хан, хозяин всех – без исключения. «Ты даже самому себе не хозяин и можешь только убить или наградить»: сказал мужчина. «Ну ладно-ладно хорошо – не будем спорить о значимости каждого из нас. Я хочу услышать, что произошло с тобой? Расскажи подробно и свободно можешь покинуть ущелье, взяв оружие, одежду и осла»: примирительно сказал хан. «У меня нету слов и примеров, чтобы рассказать об этом, а рисовать я не умею и там совсем всё не так, как в этом мире – там всё по другому»: ответил мужчина и добавил, что раз его отпускают – то он уйдёт хоть сейчас, взяв старого осла и нож, пойдёт через степи, горы в тёплые земли колдунов и шаманов – почему-то ему это сильно захотелось, к тому же ему снятся сны об этих землях… Хан выложил на стол нож из синего железа, сказав, что нож из тех земель и он дарит его. «Уходи завтра утром до рассвета и зайди в мою ставку в кочевье – расскажешь всё Молге, а она хорошо рисует, к тому же, раз ты общался с духами, то имеешь их защиту значит… я не в праве тебе чинить препятствия, так как опасаюсь их гнева. Мне надо киданей уводить от надвигающейся беды»: на прощание сказал хан. Мужчина поднялся и взял нож, приложив руку к сердцу, вышел… Хан ещё долго сидел в забытьи, отрешённо, глядя в никуда… Он думал, что как резко изменилось его восприятие мира, после прилёта звезды и что уже стар и, наверное, смешон людям, которые его боятся и ненавидят. Было бы лучше для него уйти с этим человеком в далёкие тёплые земли, но у него власть, родня, обязательства и он действительно не хозяин самому себе… надо быстрее отправиться на западный заход солнца… всю жизнь строилась благополучная жизнь… и вот всё с начала… не всё так уж плохо конечно…

Туман, белой пеленой, надвигался со склонов ущелья на раненую гору и остаток озера. Ночью прошёл дождь и было прохладно. Люди суетились у горы, подтаскивая камни, для окончательного укрытия входа к звезде. Хан, на чёрном коне Карагёзе, встал прямо в ручье, вытекающим из горы, так как кругом была вязкая грязь, а рядом встал Каджар на серебристом коне. Люди все подошли поближе к хану, чтобы услышать его слова, стражники сидели на конях и о чем-то тихо разговаривали между собой. Хан громко произнёс: «Люди, мне стало известно, что многие из вас утаили от меня золото и самоцветы – я предлагаю всем по очереди пойти и принести мне мои ценности, если хотите остаться свободными – я жду». Потоптавшись на месте, некоторые нерешительно пошли откапывать утаённое сокровище, а затем к ним примкнули другие. Возле хана начала расти горка из металлов и самоцветов. «Кто вернул украденное, пусть идёт к входу – я прощаю их, а остальные станут рабами»: сказал хан. Несколько человек ещё кинулись откапывать тайники и когда все в страхе замерли, хан примирительно сказал, что они ему нужны свободными, для большого дела – охраны звезды и кивнул головой Садалу. Стражники и всадники окружили бывших рабов, выставив вперёд пики и сабли – поднялся шум и даже плач, но их опрокинули на землю и стали по очереди ломать спины, а затем затаскивать в туннель и приносить в жертву звезде, и духам гор. Ручей окрасился кровью, и конь хана захрипел, заржал беспокойно, но хан удерживал его в ручье… «Пусть привыкает – впереди ещё много крови будет…»: подумал хан. К полудню большой караван верблюдов, ослов и всадников, в непроницаемом тумане, покидали страшное место катастрофы природы… голоса невидимых людей, приглушённо, звучали здесь последний раз…

В холодное осеннее утро всё кочевье пришло в движение, оставляя позади себя только чёрные от копоти камни очагов и кости животных. Женщины плакали – им и старикам труднее всех в походе и не многие перенесут постоянные тяготы в пути. Пути куда…? Телеги, кибитки, верблюды, ослы, собаки длинной чередой растянулись по степной тропе, а со всех сторон ехали сотни вооружённых всадников, гнавших табуны лошадей и отары овец – кочевье было для людей делом привычным, но сегодняшним утром многие поняли, что судьба всех подвергается опасности… В самом большом, круглом жёлтом, шатре сидел, скрестив ноги в мягких сапогах, хан Мунак. На его коленях лежала головка, дремлющей в болезненном забытьи, Молге. Прошлым днём она упала со споткнувшейся лошади и сильно ударилась боком о землю… Брадобрей лечил её, как мог – он знал, что её жизнь – это его жизнь. Весь бок почернел, а на бедре была сплошная кровавая рана – он промыл и перевязал ногу свежей шкурой барана и пытался поить её мясным бульоном, отваром трав. Молодая красавица напоминала подбитую птичку и от её вида у Мунака плакало сердце, и стонала душа… Ещё совсем недавно она встретила его с караваном у реки и сходу обняла его прямо на коне, запрыгнув к нему… он не ожидал такого и смущённо оглядываясь тихо произнёс: «Молге, люди кругом…» и махнул всем двумя руками вперёд. «Садал, тюки с моего верблюда внесите и не раскрывайте… мы сейчас…»: крикнул он. Разумом он понимал, что это она играет им, но сердце… сердце не слушает голову и верит… После купания в реке, они пешком, разговаривая обо всём, пошли к ставке. Барс издалека узнал хозяина и заметался на цепи. Сели вдвоём за низкий стол, уставленный едой, вином и сладостями. Перед столом было рассыпано золото, самоцветы и ещё какой-то белый металл – такого количества сокровищ и сам хан не видывал за свою жизнь, а у Молге вообще округлись глазки и она перебирала в руках, не