Книги онлайн и без регистрации » Детективы » Печать Владимира. Сокровища Византии - Елена Арсеньева

Печать Владимира. Сокровища Византии - Елена Арсеньева

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 8 9 10 11 12 13 14 15 16 ... 107
Перейти на страницу:

– Я же сказал: тайком! – сказал Артемий, неодобрительно глядя на отрока.

– И никакого сна, старый дружище! – насмешливо произнес Василий.

Митько открыл было рот, чтобы ответить, но Василий проворно вышел вслед за Артемием, который уже звал конюха.

Глава IV

Выехав из города, всадники помчались по большой дороге, а затем свернули на узкую тропу, убегавшую в лес. Однако вскоре деревья поредели, а тропинка стала подниматься в гору. Пустынь располагалась на высоком берегу Днепра, реки, позволившей Рше менее чем за сто лет стать важным пунктом на водном пути торговых караванов. Небольшой скит со временем разросся. Артемий вспомнил, что видел пустынь издали, когда приезжал в Смоленск с флотом Владимира. С середины реки главное строение пустыни выглядело незабываемо. С этой стороны частокол из толстых бревен был не так высок, и можно было любоваться изящным силуэтом небольшой белой церкви с четырьмя голубыми куполами, усеянными звездами, на темном фоне леса.

Всадники долго ехали по взбиравшейся вверх тропе, прежде чем добрались до высокой стены из массивных дубовых бревен, за которыми виднелись купола с крестами. Василий постучал тяжелым железным молотком, прикрепленным к широким воротам, в которых была вырезана маленькая узкая дверь. Ею обычно пользовались монахи.

Почти сразу в небольшом окошке появилось бородатое лицо в черном капюшоне. Артемий назвал свое имя и причину приезда, и монах, не мешкая, торопливо открыл ворота. Всадники въехали на территорию пустыни, спешились и отдали лошадей на попечение привратника.

Пустынь расположилась на самом высоком месте берега. Кельи монахов – небольшие деревянные строения, с виду примитивные, но ладно сработанные, – примыкали к высокому частоколу по всему периметру. Слева можно было видеть деревянную часовню с куполом. Справа, у стены, противоположной главным воротам, над рекой, располагались кухни и службы. Однако где бы ни находился человек, его взгляд неизбежно приковывал центр, где возвышалась прекрасная белокаменная церковь. Она была возведена на месте деревянной часовни, построенной двенадцатью монахами, основавшими пустыни, и ее строительство продолжалось в течение двух лет.

Артемий залюбовался строгими формами здания, фасад которого делили на три части пилястры, заканчивавшиеся традиционными сводчатыми арками.

Подойдя ближе, дознаватель заметил изображения Бориса и Глеба, князей, павших мученической смертью и недавно канонизированных[12]. Почти забыв о цели своего визита, увлекаемый лишь желанием полюбоваться внутренним убранством храма, старший дружинник поднялся по трем высоким ступеням, не без труда открыл тяжелую деревянную дверь, окованную железом, и вошел. Василий последовал за ним.

Четыре стройных, крестообразных в плане пилона поддерживали высокие своды, расписанные фресками. На алтарной преграде была икона Иисуса с двумя архангелами. На северной стене можно было увидеть прославление Богородицы, а западную стену делили между собой фрески, выполненные в чисто греческом стиле и изображавшие двенадцать апостолов, и фрески, символически напоминавшие о двенадцати главных праздниках Православной церкви.

Но внимание дознавателя привлекли фрески на западной стене, посвященные, по обычаю, Страшному суду. Леса, возведенные в правой части стены, свидетельствовали о том, что работа еще не закончена. Артемий подошел ближе, чтобы посмотреть на произведение. Насколько традиционным был сюжет, настолько манера неизвестного художника отвечала его собственной оригинальной концепции, резко отличаясь от стиля других фресок.

Изображения Судии Христа в окружении ангелов и вереницы праведников, ведомых Петром и Павлом в рай, занимали мало места по сравнению с оставшимся пространством, отданным грешникам, которых два ангела бросали в огонь. Фреска поражала изобилием деталей и необычным реализмом. Лица, искаженные ужасом и страданиями, измученные тела, оторванные члены, развевающаяся разорванная одежда резко выделялись на ярко-красном фоне. В своем падении грешники, казалось, цеплялись друг за друга. Но их словно засасывал вихрь, создаваемый чудовищным персонажем, оскал зубов которого, впрочем, выражал вполне человеческую жестокость.

Издали многочисленные перекрещивающиеся линии создавали странный ромбовидный мотив, который казался гармоничным и умиротворяющим и поражал лишь богатой хроматической гаммой, где пурпурные и ярко-красные тона чередовались с золотисто-желтыми и темно-зелеными цветами. Но вблизи благодаря своему неистовству изображение вполне могло привести в замешательство самого невинного зрителя, потрясенного картиной неизбежного наказания за грехи.

Боярину хотелось полюбоваться удивительным изображением Князя Тьмы, но центральную часть фрески частично закрывали леса. Он поискал глазами художника. Тот стоял в нескольких локтях от пола, заканчивал писать очередного грешника. Два монаха работали за деревянным столом, недалеко от лестницы, позволявшей забраться на леса. Они растирали краски, приготовленные мастером. Почувствовав на себе взгляд, художник обернулся. Дружинник удивился – он оказался совсем молодым человеком, с бледным лицом и длинными редкими белокурыми волосами.

– Ты изображаешь поистине ужасные вещи, брат, – заметил Артемий.

Молодой человек удостоил дознавателя слегка презрительным взглядом и ничего не ответил.

– Неужели ты полагаешь, что среди монахов столько грешников, – если посвящаешь фреску злу? – продолжал старший дружинник, раздосадованный поведением художника.

– Неужели ты думаешь, что художник пишет для публики? – иронично возразил молодой человек.

– Художник пишет для людей, особенно если он работает над произведением, способным произвести на них сильное впечатление.

– Ты рассуждаешь, как человек, стоящий у власти, боярин. Художника не заботит влияние, которое он может оказать. Главное для него – это собственное удовлетворение.

– Тот, кто перебывает под властью безмерной гордыни, всегда удовлетворен собой.

– А вот тут ты ошибаешься, боярин. Требовательный к себе художник никогда не бывает удовлетворен. Особенно если речь идет о его произведении, поскольку только он сам может судить о нем.

– А Бог, который судит нас всех, во что ты его ставишь, наглец ты эдакий?

– Да, Бог стоит выше меня, – сурово произнес художник. – Но Бог, а не люди.

Изумленный Артемий всмотрелся в лицо молодого человека. Со сверкающими глазами, с лицом, искаженным презрительной ухмылкой, он, казалось, воплощал недоброжелательного мятежного демона, сошедшего с фрески. Дружиннику пришлось сделать над собой усилие, чтобы не вспылить.

– Как зовут тебя, непризнанный гений? – спросил Артемий, вновь обретя спокойный и ироничный тон, столь свойственный ему.

1 ... 8 9 10 11 12 13 14 15 16 ... 107
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?