Развестись нельзя мириться - Ольга Белозубова

Герман звонил и звонил — ровно до тех пор, пока не внесла его в черный список.

Признавать, что я в нем очень сильно ошиблась, не хотелось. Но факты — вещь упрямая.

Что Гера делал в «Крокодиле» так рано, учитывая его склонность к опозданиям?

Как там оказалась Карина?

Как она узнала, что именно в тот момент я зайду? Да, Гера отпихнул ее, но, если честно, у меня настолько всё смешалось в голове, что точно тот момент не помнила. В любом случае то, что они вдвоем оказались там одновременно, четко намекало, да что там намекало… кричало: я круглая дура!

У меня под носом творилось черт-те что, а я всё закрывала глаза, верила: всё наладится. Но есть ли что налаживать?

«Она специально вцепилась в меня… Я же ее отпихнул… Ну поверь…» — карусель из фраз Геры не давала покоя, крутилась не переставая, пока я не прокричала: «Хватит!»

Бедный таксист аж подпрыгнул на сиденье, покосившись на меня в зеркало заднего вида. Правда, ничего не сказал.

М-да, скоро об истеричной блондинке байки среди таксистов ходить начнут. Но в тот момент это было последнее, что меня волновало.

На повестке дня стояли более важные вопросы. Нужно искать жилье, перевозить вещи… Да и на развод подавать сразу — смысла тянуть я не видела.

«Ты женщина всей моей жизни!» — некстати вспомнились слова, которые Гера сказал мне в день свадьбы. Пожалуй, счастливее меня в тот день не было никого на всем белом свете. Я вышла замуж за горячо любимого мной мужчину.

Впереди нас ждало счастливое будущее. В принципе, так оно и было поначалу.

Ну что ж, видимо, что-то со мной не так, раз уже второй мужчина находит мне замену…

Хотелось рыдать в голос. Отчаяние уродливым монстром тускло-серого цвета цеплялось когтями за сердце, словно хотело разорвать его на части, заглядывало в глаза и злобно скалилось, будто радуясь новой жертве и обещая никогда не отпускать.

И вот из горла раздались сдавленные рыдания.

— Девушка, ну не расстраивайтесь вы так, всё будет хорошо… — участливо сказал таксист.

Он явно хотел меня успокоить, но его слова произвели абсолютно противоположный эффект: я разрыдалась еще громче.

Так и доехала до дома Наташи. А когда вышла из такси, видела у подъезда… Германа.

Понятия не имею, как он оказался тут раньше меня.

— Алина, Алиночка! Ну послушай меня! Нет у меня ничего с ней, правда!

— Новицкий, посмотри на меня! — хмуро отрезала я.

Он посмотрел — полным надежды взглядом.

— Я, по-твоему, безнадежная идиотка? — взъярилась я, уперев руки в боки.

— Н-нет…

— Тогда почему ты думаешь, что я поверю твоим нелепым оправданиям? Я всё своими глазами видела! А если учесть, что вчера Карину видели выходящей из нашего подъезда, то тут не надо быть великим математиком, чтобы сложить два плюс два!

И тут Герман побледнел.

— Алин, она приходила ко мне, да, но я с ней даже разговаривать не стал, дверь закрыл перед ее носом!

Я почувствовала, как налились румянцем мои щеки, а сердце застучало где-то в районе горла.

— И теперь я должна в это поверить? Карина обещала, что вернет тебя, похоже, ей это удалось…

Лицо мужа вытянулось.

— Алина, не нужна мне она… Мне ты нужна. Вернись, прошу! — Герман сделал шаг навстречу ко мне.

— Конечно нужна! Где еще найдешь такую дуру, которой в удовольствие будет лапшу с ушей снимать!

Я попятилась, а потом обогнула мужа по дуге, сделала вид, что хочу присесть на лавочку, достала из кармана ключ и юркнула в подъезд, быстро закрыв за собой дверь.

— Езжай домой, Новицкий, тебя там Карина ждет…

И пошла к лифту.

***

Никогда не думала, что в одном человеке может быть столько слез.

Нос заложило, глаза опухли, но я продолжала плакать: то просто всхлипывала, чуть затихая, то рыдала в голос.

Мы сидели на полу в зале, куда я медленно сползла с дивана. Теплые руки Наташи обнимали меня, а я мочила слезами ее ночнушку и что-то бормотала, заикаясь.

Так и уснула. И монстр-отчаяние вернулся. Я стояла среди безжизненной пустыни, оглядываясь в поисках следов. Но их не было. Вплоть до горизонта — никого. Только я. Затем рядом со мной из песка вдруг показались лапы с когтями, а следом и само уже знакомое мне чудовище тускло-серого цвета с пустыми темными глазницам.

Оно повернулось ко мне и поползло к моим ногам.

Я хотела убежать, но не могла сделать ни шагу, так и застыла на месте. Невыразимый ужас охватил всё мое существо, а внутренности скрутило в тугой узел.

Я понимала: еще чуть-чуть, и монстр нападет. И он напал. Вскочил на меня и, вцепившись в плечо левой лапой, отвел правую лапу с когтями-клинками назад лишь для того, чтобы через секунду вонзить ее мне в грудь. При этом оскалился совсем как Карина в баре.

И я закричала.

— Тише, тише, моя хорошая! Тш-ш-ш… — зашептала Наташа. — Это был просто плохой сон…

Наташа рядом… Я лежала головой на ее ногах, а она сама прислонилась спиной к дивану. И сидела в такой позе всё то время, что я спала…

Я чувствовала тепло ее тела и рук, которые ласково гладили меня по волосам. Она начала что-то рассказывать, но мне было абсолютно всё равно, что именно, — лишь бы говорила, лишь бы отчаяние отступило…

И оно отступило, затихло, спряталось. Но только до того момента, как я снова усну.

Алина

Я написала Маргарите, что хочу взять отпуск на неделю. Та, видимо, поняла, с чем это связано, учитывая наш последний разговор, и без проблем мне его предоставила, даже разрешила завезти заявление на отпуск потом.

И я погрузилась в пучину слез и себяжаления. Противное чувство, будто меня вываляли в грязи, не покидало. И эту грязь не мог смыть никакой гель для душа…

Тревога стала моей подругой. Постоянно казалось, что это еще не конец и новые потрясения не заставят себя ждать. Накаркала…

Наташа пыталась вернуть меня в реальность, разговаривала со мной, утешала, увещевала, просила, требовала… Но потом сдалась, предоставив мне на откуп спальню, просто заставляла есть, чтобы я не падала в обморок от слабости.

Три дня я металась по спальне, как загнанный зверь. Три дня постоянно хваталась за телефон, словно желала там что-то увидеть. Но что, если Геру я заблокировала?

Он приезжал, только я не стала с ним разговаривать. Боялась, что не удержусь, поверю и прощу, и он уже со спокойной совестью продолжит вытирать об меня ноги. Ну а что, жена-дура простила один раз, будет прощать и дальше…