Черный страж - Э. Дж. Смит

– Говорят, что Призрак может узнать день и час твоей смерти и улыбается, когда твоя смерть близка. Он носит боевой топор, потому что Один не разрешил бы ему носить оружие благородного человека. – Стражник взглянул на меч Большого Клыка, висевший на поясе Рэндалла. – И не разрешил бы носить меч жалкому оруженосцу, который якшается со слугами смерти. Я знаю, что ты служишь Пурпурному священнику, мальчишка, но все равно я против того, чтобы ты носил такое оружие. – Человек был высокого роста и смотрел на оруженосца сверху вниз.

К нему подошел второй стражник, помоложе, лет девятнадцати-двадцати; в ножнах у него за спиной висели два коротких меча.

– Оставь его в покое, Робин, у парня и без тебя хватает забот. Теперь ему придется прислуживать уже двум священникам.

Старший стражник рассмеялся и вернулся к своему столу. Тот, который пришел на помощь оруженосцу, остался и прислонился к стойке бара.

– Принеси мне еще кофе, Лидия, – обратился он к дочери трактирщика, затем повернулся к Рэндаллу. – Не обращай на моего приятеля внимания, парень; вид Черного священника лишает людей спокойствия… особенно вид того, кто пришел сюда сегодня.

Рэндалл криво улыбнулся стражнику.

– Я не слышал о нем до сегодняшнего дня. Однако прозвище ему подходит, – сказал он, вспомнив лицо альбиноса.

– Клянусь, больше подходит, чем ты можешь себе представить. Призрак – крестоносец… он охотится за восставшими из мертвых.

Рэндалл ошеломленно посмотрел на собеседника. Ему приходилось раньше слышать о восставших из мертвых, но он считал, что все это просто небылицы. Говорили, что эти существа прежде были людьми, но при жизни совершили страшные преступления, предали своих родных и близких и умерли мучительной смертью; после этого они превратились в чудовищ, которые боялись людей и испытывали к ним отвращение. Еще болтали, что в глухих лесах Дарквальда существовала целая деревня таких тварей, но слухи эти были весьма неопределенными, никто не видел деревню своими глазами, и Рэндалл никогда не задумывался о восставших из мертвых.

– Неужели они на самом деле существуют? – воскликнул он.

– На землях, населенных людьми, есть немало мрачных уголков, парень. Например, на Джекканских пустошах, к востоку отсюда, обитают не только племена кочевников-каннибалов, – сказал воин.

– Кончай языком молоть, Элиот, ты до смерти перепугал мальчишку, – вмешался воин постарше, со значком начальника дозора.

– Да я просто предостеречь его хотел, вот и все, сэр. Если ему придется общаться со служителем смерти, ему следует узнать о них как можно больше, – объяснил Элиот.

– А ты у нас знаток, насколько я понимаю, да? – поддразнил его командир.

Элиот слегка покраснел и улыбнулся Рэндаллу:

– Ладно, ты не слушай меня, оруженосец… все это просто сплетни… сплетни, слухи.

Рэндалл чувствовал себя несколько не в своей тарелке; обернувшись к Лидии, стоявшей за стойкой, он повторил:

– Вина…

У нее был такой вид, словно она собиралась ему отказать, но не смогла найти предлог для отказа. После небольшой паузы она поставила на стойку непочатую бутылку красного вина.

– Я запишу это на счет твоего господина, – презрительно бросила она.

– Благодарю, вы очень любезны, – саркастически произнес Рэндалл.

Он схватил бутылку и направился прочь, к лестнице. Элиот, молодой стражник, подошел и положил руку ему на плечо; оруженосец обернулся.

– Послушай меня, оруженосец. Я не знаю, какие дела у Призрака с твоим хозяином, но попомни, это не к добру. – Слова прозвучали мрачно, но Рэндалл вежливо кивнул.

Он медленно попятился, пытаясь изобразить на лице улыбку. Затем развернулся и быстро пересек общий зал. Он не знал, что думать: скорее всего, слова стражника были лишь суеверной чепухой, но вдруг Черный священник действительно приносит несчастье? В любом случае он был рад тому, что ему наконец удалось уйти и вернуться в комнату брата Ториана. Однако, вспомнив о неприятном госте, он тяжело вздохнул.

Поднимаясь по лестнице, Рэндалл вспоминал о родном доме и простой жизни, которую вели его родные и соседи. Скорее всего, оставшись в Дарквальде, он стал бы крестьянином или кузнецом и никогда в своей жизни не встретил бы ни одного священника, ни Пурпурного, ни Черного. Рэндалл не отличался ни глупостью, ни наивностью; он знал, что он всего лишь простой парень низкого происхождения и не может надеяться занять в жизни положение выше нынешнего. Священник, которому он служил, был неплохим господином, человеком чести, несмотря на свое высокомерие, и Рэндалл благодарил судьбу за то, что ему повезло, несмотря постоянную необходимость быть готовым бежать выполнять приказания. По крайней мере, теперь у него появились в жизни другие заботы, нежели ночные горшки и переломанная мебель.

Ута Призрак терпеть не мог свое прозвище. Ему приходилось неоднократно слышать это слово с тех пор, как он покинул Ро Арнон и направился на запад. Очевидно, столичные жители были более суеверны, нежели люди герцогства Арнон, и в городе до него доходило множество странных, откровенно нелепых слухов о Черной церкви. Ута привык к тому, что простой народ боится его, служителя смерти, – однако разговоры о том, что он властвует над смертью, являлись некоторым преувеличением.

Он часто задумывался о том, что если бы родился с обычной внешностью, то стал бы Белым церковником, а может быть, вступил бы в ряды Красных рыцарей. Но он появился на свет альбиносом, и кардинал Черной церкви, узнав об этом, тут же потребовал его к себе.

Ута не помнил своих родителей, и ему в голову никогда не приходила мысль об ином занятии в жизни, кроме служения Одному Богу. Его отдали церкви Ро Арнона новорожденным ребенком; бледная кожа и розовые глаза казались старшим Пурпурным священнослужителям благословением Гигантов, и в день, когда Уте исполнилось шестнадцать лет, он вступил в ряды Черных священников.

Черная церковь рассматривала смерть как священное состояние, ее уважали и боялись во всех ее многочисленных проявлениях. Черные присутствовали при сожжении умерших, и ни одна армия Красных рыцарей не отправлялась в бой без Черного капеллана. Среди простонародья появление их считалось предвестием беды, и недаром, поскольку они служили Одному Богу также в качестве палачей; они были искусны не только в почитании смерти, но и в убийстве.

В отличие от членов других орденов, Уте разрешалось пить вино и спать с женщинами сколько душе угодно; он был благодарен судьбе за то, что состоит в рядах священников, в которых было меньше всего священного.

– Не хочу, Ториан, жаловаться, но я просто подыхаю от жажды, – произнес Ута, когда юноша вышел из комнаты, чтобы принести вина, – а с другой стороны, мы можем поговорить спокойно, пока нас не подслушивает слуга.

– Это мой оруженосец. Я убил его господина на поединке и взял на себя его обучение.