Семь свитков из Рас Альхага, или Энциклопедия заговоров - Сергей Анатольевич Смирнов

Сабля кочевника оказалась рядом со мной, и я наконец догадался, что больного ввели в шатер безоружным, а дервиш повелел вернуть ему этот второй из главных признаков мужского достоинства.

Потом я потерял счет времени, и мне представилось, что уже близок вечер, раз эфир в шатре сделался как бы красноватым, пронизанным лучами заката. Полог шатра был плотно прикрыт, и мне не пришло в голову поднять взгляд и определить время дня по свету в отверстии на вершине жилища.

Мухи куда-то пропали. Мне сделалось скучно, и невольно вперившись в неподвижные глаза старика-дервиша, я почувствовал, что меня начинает непреодолимо клонить ко сну.

Вдруг что-то изменилось, будто погас светильник. Но темнее не стало. Юноша рядом со мной пошевелился и глухим голосом произнес несколько слов. Дервиш кратко ответил ему, и кочевник потянулся навстречу ему через ковер. В следующее мгновение дервиш размахнулся и закатил воину оглушительную оплеуху. Я отшатнулся от смертельного свиста, раздавшегося у моих ног. Так сабля вырвалась из своего кожаного доспеха и сверкнула над головой старика.

Весь шатер вздрогнул, и в него ворвались двое воинов с обнаженными клинками. Дервиш поднял руку, и все замерли, как вкопанные. Сам юноша как будто окаменел, держа саблю в поднятой руке. Я обнаружил, что и сам стою в весьма воинственной позе, решительно размахнувшись своей тростниковой секирой. Так минуло еще одно мгновение, поглотив долгие часы неподвижности.

Дервиш произнес несколько слов. Отблеск света затрепетал на клинке юноши. Он стал смеяться. Потом гортанно засмеялись ворвавшиеся в палатку воины. Острыми концами сабель они показывали на меня. Я повертел я руках опахало и тоже, не сдержавшись, захохотал. Смех оборвался, когда полог пропустил в шатер самого бея. Быстрым взглядом бей обвел все содержимое жилища и, произнеся одно короткое слово, вышел. За ним следом стремительно покинули шатер его воины, захватив с собою больного юношу. Мы вновь остались вдвоем с дервишем. Он посмотрел на меня, потом - на опахало и, усмехнувшись, сказал:

-Теперь я могу поверить, что в крепости тебе удалось уложить одним ударом четырех непобедимых ассасинов.

Он провел обеими руками по лицу и наконец рассмеялся сам, пятым и последним по счету.

-Он мог зарубить тебя, Учитель?- спросил я, радостно ожидая отрицательного ответа.

-Разумеется, мог,- всплеснул руками дервиш.- Чуть не зарубил. Так за что джибавии и берут деньги, когда исцеляют безумие? За страх.

-Что же произошло, владыка душ?- задал я новый вопрос.- Я ничего не понял.

-Ты стал свидетелем довольно простого случая,- стал объяснять дервиш.- По-видимому, одну из девушек, которую он возжелал, отдали другому... Состав же лекарства против этого древнего недуга заключается во взгляде и слове.- Уже пропустив начало сумерек, юноша спросил, долго ли еще продлится лечение. Я же спросил его, видит ли он, что я сижу в шатре. Он подтвердил, что видит. Тогда я спросил его, видел ли он меня когда-нибудь раньше. Он ответил, что никогда в жизни меня не видел. Тогда я попросил его приглядеться поближе. Тому, что произошло дальше, ты можешь быть честным свидетелем на любом, самом строгом суде.

-Однако вся сила противоядия заключалась, по-видимому, в последних словах... когда оружие было обнажено,- осмелился прибавить я.

-Верно, сокол поднебесья,- кивнул дервиш.- Ты становишься приметливым. Я сказал ему, раз он видит меня теперь, но никогда не видел раньше, то откуда он может знать, что его ударил именно я.

-И это все?!- Такой тонкий оборот может быть понятен простому воину, необразованному кочевнику?

-Разве от него требуется понимание?- раздосадовано проговорил дервиш.- Окружающие его люди здоровы рассудком, а он был болен и поэтому отличался от остальных, будь они кочевниками или придворными мудрецами. Теперь, очень надеюсь, не отличается. Иначе я напрасно претерпел эту опасность... и к тому же оказался глупее, чем ты обо мне думаешь, раз только что похвалил тебя.

В награду за успешное исцеление молодого воина нам отвели для ночлега целый шатер, и, пока дервиш, по-стариковски неторопливо и тщательно готовился ко сну, я мысленно беседовал с огоньком светильника, бескорыстным целителем ночной слепоты.

" Кто я... Никто. Дервиш прав: здесь и в этот час моя личность не имеет никакого значения, и нужно слиться с круговоротом материи. Лишь тогда раскроются внутренние смыслы событий. Моей воле необходимо слиться хотя бы с твоим чистым и простым светом, не разделимым ни на какие противоречащие друг другу частицы, ведь даже если тебя на время погасят, то все равно будут вынуждены когда-нибудь зажечь вновь".

Между тем, дервиш помолился, потом улегся навзничь, положив под затылок маленькую расписную подушку, и стал пребывать в неподвижности, но с открытыми глазами.

-Послушай меня, доблестный метатель боевых опахал,- наконец проговорил он тихим голосом.- Поразмышляв, я решил кое-что рассказать тебе для того, чтобы недуг, изгнанный из этого драчуна, не перекинулся ночью на тебя и ты не стал бы терять силы в борьбе со своей тенью. В конце концов у нас только один шатер, да и тот дан только на подержание.

-Внимаю тебе, Учитель мира,- обрадовался я и, повернувшись к дервишу, сразу забыл о целителе внешней слепоты.

-Во-первых, не трать чужое масло и погаси огонь.

Я тут же задул беззащитное пламя, и нас покрыл мрак.

-Это первое и лучшее средство против теней,- продолжал дервиш.- Во-вторых, помолись и ляг поближе, чтобы мне не пришлось тратить последние силы на ночной крик.

Я прилежно исполнил новые повеления.

-Рас Альхаг,- произнес старик довольно громко, так что даже зарычала собака, выбравшая место для ночлега у самого входа в шатер.

Мое сердце тревожно забилось, и какая-то сердечная жилка натянулась, как струна чанга.

-Это кресало не воспламенило огня?- спросил дервиш.

-Нет,- ответил я,- но искра была яркой.

-Название одной из мрачных цитаделей, существующих наяву,- продолжил дервиш.- Кинжал на твоем запястье отмечен знаком франкского ордена Храма царя Сулеймана. Этот знак имеет прямое отношение к Рас Альхагу, так же, как и река, на берегу которой ты вернулся в явь. Крепость считают заброшенной, порой она становится приютом для разбойничьих шаек. Но ходят слухи, что в ее подземельях скрываются последние ассасины, основавшие в этом франкском замке новое братство.

-Пока что тайн становится все больше,- вздохнул я.

-Терпение, юный светильник разума,- окоротил меня дервиш.- Терпи. Смотри. В темноте иногда видно лучше, чем при свете. Ныне настоящих ассасинов осталось так мало, что их предводители предпочитают беречь своих людей, и подбирают для "исполнения" крепких и юных невольников-полукровок.

-Полукровок?- встрепенулся я.- Учитель,