Как укротить маркиза - Салли Маккензи

– Я не голодна.

Пусть это и было по-детски, но грохнуть дверью кабинета было очень, очень приятно.

– Маркус, черт тебя дери, чем ты думал? – Нэйт шагнул в кабинет замка, где его кузен сидел вместе с Алексом.

Маркизу очень хотелось громко хлопнуть дверью. Ему нужно было хоть как-то выразить свою ярость, лишь бы не сомкнуть руки на горле Маркуса.

На всякий случай Нэйт крепко сцепил пальцы за спиной.

– И тебе добрый вечер, Нэйт, – сказал Алекс, поднимая бокал и вскидывая брови. – Почему бы тебе не налить себе бренди? Тебе следует успокоить взбесившуюся селезенку.

А затем и он уставился на Маркуса.

Тот хмурился.

– Проклятье, Нэйт, ты снова за мной шпионил?

По крайней мере, он не притворялся, будто не знает, что его кузен имеет в виду.

– Нет. Шпионить не было необходимости. Любой идущий по улице мог вас увидеть.

И увидел.

Мисс Дэвенпорт наверняка будет держать язык за зубами… то есть будет молчать.

Ему не следовало думать сейчас о языке мисс Дэвенпорт, о том, каким сладким он оказался, каким робким было первое движение и как (после его ободряющего ответа) ее язычок набрался смелости…

Хватит. Насколько понял Нэйт, эта женщина его ненавидит.

Но ей нравится мисс Хаттинг. Они дружны. Наверняка мисс Дэвенпорт не станет делать ничего такого, что могло бы испортить репутацию ее подруги.

Хотел бы он испытывать больше уверенности по этому поводу…

– Нэйт, бога ради, я взрослый человек. И мои действия не твоя забота.

– Черта с два не моя! – Если он сцепит пальцы еще сильнее, они сломаются.

Возможно, выпить стакан бренди и вправду хорошая идея.

Нэйт направился к графину и выдернул пробку.

Маркус вздохнул.

– Не твоя, Нэйт. Я знаю, матушка вбила тебе в голову идею о том, что ты мой ангел-хранитель, но я освобождаю тебя от этой обязанности.

– Ты не можешь меня от нее освободить. Я присматривал за тобой с тех пор, как мы оба были детьми. И не оставлю этого занятия и сейчас, во время величайшей опасности.

Нэйт плеснул себе немного бренди и залпом осушил стакан. Его горло обожгло, на глаза навернулись слезы, но это было даже приятно.

– Кто-нибудь просветит меня по поводу темы вашей беседы? – спросил Алекс.

– Нет. Нэйт делает из мухи слона.

Нэйт как раз наливал себе еще бренди, и в этот момент графин звякнул о стекло, расплескивая капли. Как Маркус мог это сказать?

– Эта муха может привести к твоей смерти, если слух о твоем безумном поведении достигнет кое-чьих ушей и тебя заставят жениться на этой девчонке. – Нэйт посмотрел на Алекса. – Маркус затащил в кусты дочь викария, после того как проделал это с мисс Рэсбон.

Маркус грохнул стаканом о стол.

– Черт подери, Нэйт, я же сказал тебе, что тот инцидент в Лондоне был делом рук самой мисс Рэсбон!

Он вскочил и зашагал по комнате, всякий раз проходя мимо большого портрета третьего герцога, того самого, чье жестокое обращение с Изабеллой Дорринг навлекло проклятие на их род.

– Конечно, – ответил Нэйт. Как он мог забыть? Маркус и в этот раз не был зачинщиком. – Если я правильно понял, то и на этот раз не ты тащил за собой мисс Хаттинг. Это она волокла тебя. – Нэйт покачал головой. – Распутная интриганка! Она заранее все это продумала.

Маркус уставился на кузена. Если бы взглядом можно было убивать, тело Нэйта уже остывало бы на ковре.

– Кхм, Нэйт, – сказал Алекс, ерзая в своем неудобном кресле. – Тебе бы сесть и расслабиться… – Он фыркнул. – Если, конечно, хоть кто-то может расслабиться на этой чертовой мебели. Ей непостижимым образом удается быть жесткой и комковатой одновременно. Похоже, она рассчитана на гиганта с карликовыми ногами.

– Не смей так говорить о мисс Хаттинг, – сказал Маркус кузену, сузив глаза и сжимая зубы и кулаки.

Он хочет драться? Отлично. Они уже много лет не решали проблем с помощью кулаков, но в данный момент Нэйт был рад возможности отмутузить кузена.

– Так она не затаскивала тебя в кусты?

– Слушайте, разве не пора ужинать? – улыбнулся Алекс.

Но его слова проигнорировали.

– Конечно же, она не затаскивала меня в кусты.

– Тогда какого черта ты пошел туда с ней?

Маркус отвел взгляд.

– Она всего лишь хотела без посторонних ушей обсудить со мной освободившееся место в Одиноком доме.

Женщина не могла исчезнуть в кустах с мужчиной для того, чтобы обсудить с ним жилищный вопрос. Разве что упомянутый вопрос включал в себя регулярные визиты этого мужчины в ее спальню – а Нэйт не мог поверить в то, что у Маркуса хватит ума сделать дочь викария своей любовницей. Даже для испорченного проклятием мозга подобный план был чересчур странным.

Нет, походы в кусты были далеко не невинным занятием. Взять хотя бы его и мисс Дэвенпорт…

Нэйт тут же прогнал мысли о мисс Дэвенпорт.

– И больше ничего не случилось? – спросил он. Просто не мог удержаться. Ему нужно было, чтобы его кузен признался в содеянном.

Маркус заморгал, затем снова посмотрел на Нэйта, и его взгляд стал непроницаемым.

– Нет. А что должно было случиться? Я же сказал: мисс Хаттинг желает стать следующей старой девой из Одинокого дома.

Господи! Его слова показались Нэйту ударом в живот.

Что-то в голосе Маркуса явно давало понять: его кузен лжет.

Никогда прежде он не лгал Нэйту.

Маркус покраснел и быстро отвел взгляд, делая вид, будто проверяет, не испачканы ли его руки золой.

Нэйта же внезапно ослепила злость. Маркус знал, что играет с огнем. Любой здравомыслящий мужчина опознаёт опасность и предпринимает определенные шаги, чтобы избежать ее. Такое сочетание – женщина и кусты – было смертоносным. Стоит лишь вспомнить о том, что случилось с ним самим, когда он очутился в саду Одинокого дома в компании мисс Дэвенпорт. То, что началось с попытки избежать скандала, завершилось на земле. Его руки оказались на попке мисс Дэвенпорт, а язык – у нее во рту. Не приди он в себя, ее юбки были бы задраны до ушей, его бриджи спущены до лодыжек, а его…

О Зевс! И ведь на него-то не действует проклятие Изабеллы Дорринг. Правила благопристойности гласили: юная девственница не должна оставаться наедине с мужчиной, но защищали они при этом мужчину. Девицы на выданье были искусительницами, подталкивающими бедняг к полной потере благоразумия и – тем самым – в пасторскую мышеловку. Которая для Маркуса была дверью в склеп.