Война и мир. Том 3-4 - Лев Толстой

Старый князь говорил, что ежели он болен, то только откняжны Марьи; что она нарочно мучает и раздражает его; что она баловством иглупыми речами портит маленького князя Николая. Старый князь знал очень хорошо,что он мучает свою дочь, что жизнь ее очень тяжела, но знал тоже, что он неможет не мучить ее и что она заслуживает этого. «Почему же князь Андрей,который видит это, мне ничего не говорит про сестру? — думал старый князь. —Что же он думает, что я злодей или старый дурак, без причины отдалился отдочери и приблизил к себе француженку? Он не понимает, и потому надо объяснитьему, надо, чтоб он выслушал», — думал старый князь. И он стал объяснятьпричины, по которым он не мог переносить бестолкового характера дочери.

— Ежели вы спрашиваете меня, — сказал князь Андрей, не глядяна отца (он в первый раз в жизни осуждал своего отца), — я не хотел говорить;но ежели вы меня спрашиваете, то я скажу вам откровенно свое мнение насчетвсего этого. Ежели есть недоразумения и разлад между вами и Машей, то я никакне могу винить ее — я знаю, как она вас любит и уважает. Ежели уж выспрашиваете меня, — продолжал князь Андрей, раздражаясь, потому что он всегдабыл готов на раздражение в последнее время, — то я одно могу сказать: ежелиесть недоразумения, то причиной их ничтожная женщина, которая бы не должна былабыть подругой сестры.

Старик сначала остановившимися глазами смотрел на сына иненатурально открыл улыбкой новый недостаток зуба, к которому князь Андрей немог привыкнуть.

— Какая же подруга, голубчик? А? Уж переговорил! А?

— Батюшка, я не хотел быть судьей, — сказал князь Андрейжелчным и жестким тоном, — но вы вызвали меня, и я сказал и всегда скажу, чтокняжна Марья ни виновата, а виноваты… виновата эта француженка…

— А присудил!.. присудил!.. — сказал старик тихим голосом и,как показалось князю Андрею, с смущением, но потом вдруг он вскочил и закричал:— Вон, вон! Чтоб духу твоего тут не было!..

Князь Андрей хотел тотчас же уехать, но княжна Марьяупросила остаться еще день. В этот день князь Андрей не виделся с отцом,который не выходил и никого не пускал к себе, кроме m-lle Bourienne и Тихона, испрашивал несколько раз о том, уехал ли его сын. На другой день, передотъездом, князь Андрей пошел на половину сына. Здоровый, по матери кудрявыймальчик сел ему на колени. Князь Андрей начал сказывать ему сказку о СинейБороде, но, не досказав, задумался. Он думал не об этом хорошенькоммальчике-сыне в то время, как он его держал на коленях, а думал о себе. Он сужасом искал и не находил в себе ни раскаяния в том, что он раздражил отца, нисожаления о том, что он (в ссоре в первый раз в жизни) уезжает от него. Главнеевсего ему было то, что он искал и не находил той прежней нежности к сыну,которую он надеялся возбудить в себе, приласкав мальчика и посадив его к себена колени.

— Ну, рассказывай же, — говорил сын. Князь Андрей, неотвечая ему, снял его с колон и пошел из комнаты.

Как только князь Андрей оставил свои ежедневные занятия, вособенности как только он вступил в прежние условия жизни, в которых он был ещетогда, когда он был счастлив, тоска жизни охватила его с прежней силой, и онспешил поскорее уйти от этих воспоминаний и найти поскорее какое-нибудь дело.

— Ты решительно едешь, Andre? — сказала ему сестра.

— Слава богу, что могу ехать, — сказал князь Андрей, — оченьжалею, что ты не можешь.

— Зачем ты это говоришь! — сказала княжна Марья. — Зачем тыэто говоришь теперь, когда ты едешь на эту страшную войну и он так стар! M-lleBourienne говорила, что он спрашивал про тебя… — Как только она начала говоритьоб этом, губы ее задрожали и слезы закапали. Князь Андрей отвернулся от нее истал ходить по комнате.

— Ах, боже мой! Боже мой! — сказал он. — И как подумаешь,что и кто — какое ничтожество может быть причиной несчастья людей! — сказал онсо злобою, испугавшею княжну Марью.

Она поняла, что, говоря про людей, которых он называлничтожеством, он разумел не только m-lle Bourienne, делавшую его несчастие, нои того человека, который погубил его счастие.

— Andre, об одном я прошу, я умоляю тебя, — сказала она,дотрогиваясь до его локтя и сияющими сквозь слезы глазами глядя на него. — Японимаю тебя (княжна Марья опустила глаза). Не думай, что горе сделали люди.Люди — орудие его. — Она взглянула немного повыше головы князя Андрея темуверенным, привычным взглядом, с которым смотрят на знакомое место портрета. —Горе послано им, а не людьми. Люди — его орудия, они не виноваты. Ежели тебекажется, что кто-нибудь виноват перед тобой, забудь это и прости. Мы не имеемправа наказывать. И ты поймешь счастье прощать.

— Ежели бы я был женщина, я бы это делал, Marie. Этодобродетель женщины. Но мужчина не должен и не может забывать и прощать, —сказал он, и, хотя он до этой минуты не думал о Курагине, вся невымещеннаязлоба вдруг поднялась в его сердце. «Ежели княжна Марья уже уговаривает меняпростить, то, значит, давно мне надо было наказать», — подумал он. И, неотвечая более княжне Марье, он стал думать теперь о той радостной, злобнойминуте, когда он встретит Курагина, который (он знал) находится в армии.

Княжна Марья умоляла брата подождать еще день, говорила отом, что она знает, как будет несчастлив отец, ежели Андрей уедет, непомирившись с ним; но князь Андрей отвечал, что он, вероятно, скоро приедетопять из армии, что непременно напишет отцу и что теперь чем дольше оставаться,тем больше растравится этот раздор.

— Adieu, Andre! Rappelez-vous que les malheurs viennent deDieu, et que les hommes ne sont jamais coupables, [Прощай, Андрей! Помни, чтонесчастия происходят от бога и что люди никогда не бывают виноваты. ] — былипоследние слова, которые он слышал от сестры, когда прощался с нею.

«Так это должно быть! — думал князь Андрей, выезжая из аллеилысогорского дома. — Она, жалкое невинное существо, остается на съедениевыжившему из ума старику. Старик чувствует, что виноват, но не может изменитьсебя. Мальчик мой растет и радуется жизни, в которой он будет таким же, как ивсе, обманутым или обманывающим. Я еду в армию, зачем? — сам не знаю, и желаю встретитьтого человека, которого презираю, для того чтобы дать ему случай убить меня ипосмеяться надо мной! И прежде были все те же условия жизни, но прежде они всевязались между собой, а теперь все рассыпалось. Одни бессмысленные явления, безвсякой связи, одно за другим представлялись князю Андрею.