Подработка на том свете - Татьяна Геннадьевна Абалова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На пороге стоял серенький человек. Растерянный и поникший. Он ткнул указательным пальцем в мостик очков, заставляя их вернуться на переносицу, но тяжелая металлическая оправа тут же сползла вниз.
– Здравствуйте! – он шаркнул ножкой, словно вытер ее о коврик, которого не существовало. Я только сейчас обратила внимание, что на каменном пороге вырезаны слова приветствия. – Я туда попал?
Вопрос поставил меня в тупик, но я быстро нашлась.
– Если ищете Последний приют, то да, вы на месте.
Мужчина пригладил тонкие волосы, но вечно дующий здесь ветер незамедлительно поднял их дыбом. Посетитель сделался похожим на взъерошенного воробья.
– Мы рады приветствовать вас, – добавила я и отступила в сторону, чтобы пропустить гостя.
Зайдя за стойку, вывела в журнале регистрации цифру 79, на этот раз более уверенно владея пером, и передала «гроссбух» новому постояльцу.
– Заполните, пожалуйста, графы, – произнесла я, ставя перед ним еще один прибор с чернильницей и ручкой.
– Я почему–то не захватил с собой документы, – похлопывая себя по карманам, промямлил «серый» человек. Я видела его именно таким, серым. То ли мышиный цвет волос настроил так мое восприятие, то ли мятый кургузый пиджачок.
– Мы поверим вам на слово, – с улыбкой успокоила я. – Только, пожалуйста, пишите о себе правду.
Мужчина осторожно обмакнул перо в чернильницу и, снова поправив очки, склонился над книгой.
– Что значит «причина смерти»? – он поднял на меня глаза.
Я оглянулась на лестницу. Ну почему Ви оставил меня одну именно сейчас?
– Каким образом вы покинули этот свет? – мягко спросила я, видя, как дрожит ручка в его пальцах.
– Что значит, я его покинул?
Через мгновение мужчина некрасиво сморщился. Он понял смысл слов и собрался плакать.
– Вы не помните?
– Нет, – он бросил ручку и торопливо снял запотевшие очки. Достав из кармана такой же мятый платок, начал нервно натирать стекла. – Я увидел яркий свет и пошел к нему. Не мог не пойти. Оказалось, что светили автобусные фары. Я сел, и он привез сюда. Водитель сказал, что меня здесь ждут.
– Все верно, мы вас ждали, – я не знала, что делать. Как регистрировать душу, которая не помнит факт смерти? – Вы только, пожалуйста, не волнуйтесь. Можете сесть на диван и выпить воды, – я заметила, что на одном из столиков стоит графин и пара стаканов. – Мы позже все запишем, когда… вы придете в себя.
– Да–да, – он огляделся и направился туда, куда я указала рукой.
Ви, где же ты?
Мне ничего не оставалось делать, как наблюдать за новым постояльцем. Он глотнул воды и, продолжая держать в руках стакан, опустился в кресло. Обвел растерянным взглядом помещение.
– Это отель?
– Да, гостиница «Последний приют».
– Хорошо, – произнес человек и потянулся к столу, чтобы поставить стакан.
Его внимание привлекли разбросанные печатные издания. Мужчина выбрал газету и углубился в чтение.
– Тут обо мне, – он поднял на меня растерянный взгляд. – И фото есть. Вот. «Гражданин Самарцев С. похитил дневную выручку мебельного кооператива и скрылся в неизвестном направлении». А что мне было делать, если Лилечке срочно требовались лекарства?
– Лилечка ваша дочь? – я подошла ближе и взглянула на фото мужчины в разделе «Разыскивается». А потом и на дату выпуска газеты. Девяностые.
– Нет, младшая сестра. Денег нет, а лекарство дорогое. И в аптеке не купишь. Надобно с рук.
Рот мужчины неожиданно раскрылся в изумлении.
– Я вспомнил, – прошептал он. – Меня столкнули с лестничного проема какого–то заброшенного дома, куда завели, якобы, за лекарством.
Самарцев потрогал затылок и посмотрел на пальцы. Крови не было. Но я уже и без него знала, что ничего колотого, резанного или рубленного не увижу. Дом бережет психику своего администратора.
Гость опять потянулся за стаканом. Пил неаккуратно, вода стекала по подбородку на воротник и съехавший набок галстук.
– Вы готовы зарегистрироваться? – напомнила я через некоторое время, когда мужчина вышел из оцепенения.
– Да–да, – сказал он и направился к стойке. Обмакнул перо в чернильницу. – Вы не знаете, что стало с моей Лилечкой? Она выздоровела? О ней позаботились?
– Нет, простите, – я покачала головой.
– А кто может мне ответить? – Степан недоуменно посмотрел на меня. Я прочла его имя – «воробышек» успел его вписать в журнал. Как и дату своей смерти.
– Мы все выясним и позаботимся о вас, – Ви вырос за спиной Самарцева. Его ладони легли на плечи новенького. Я выдохнула с облегчением.
– А о сестре? – Степан уже не выглядел таким потерянным. – Мне обязательно нужно объяснить ей, почему я не пришел. Как вы думаете, она… жива?
– Жива, – глаза байкера лучились добром.
– А можно мне увидеть ее? – Степан положил ручку и вытер вспотевшие ладони о брюки. – Перед тем, как… покину этот мир? Я ведь знаю уже, что умер. Но я не могу уйти, пока не поговорю с Лилечкой. Душа не на месте, понимаете?
– Понимаем, – кивнула я.
– Ох уж эти грани любви, – шепнул мне Ви, обнимая воробышка.
После того, как лупа подтвердила правдивость слов Степана, Ви увел его к лестнице.
«Я простодыра, – было написано в графе «Причина смерти». – Меня всегда было легко обмануть. И на этот раз я доверился не тем. Я неудачник и вор. Я не только совершил преступление, но и не помог сестре. Мне нет прощения».
Я захлопнула журнал, вышла из–за стойки и в изнеможении опустилась на один из диванов. На сердце лежал камень. Мне самой сейчас срочно требовался Ви. Если я буду так близко принимать беды постояльцев, то не доживу и до конца временной подработки.
Голос Марии я услышала еще до того, как она появилась на пороге. Она пела. Что–то похожее на деревенские страдания, когда как–то по–особенному тянутся гласные.
– Мой миленок не прише–о–о–о–л…
Растрепавшиеся косы, в руках красивый венок из крупных розовых цветов, похожих на розы. «Пионы», – догадалась я.
Увидев меня, повариха поменяла песню на задорную. Подошла ко мне, разведя руки и притопывая ногами.
– У ха–ха, у ха–ха,
Чем я девочка плоха,
На мне юбка новая,
Сама я чернобровая!
Венок оказался на моей голове. Запахло летом и свежестью.
– Ох, до чего ж ты красивая, Шапочка!