Французская карта - Алла Бегунова

Священник пришел в изумление. Два дня назад он встречал барыню, и ничего, свидетельствующего о приближении такого знаменательного события, не заметил. Мещерский сказал святому отцу, что это – страшная тайна. Затем купил у него три самые дорогие свечи и зажег их под образом Пресвятой Девы. Пока все свечи не догорят, закрывать храм нельзя в целях пожарной безопасности. Таким образом, около получаса майор Новотроицкого кирасирского полка и отец Евлампий провели вместе, рассуждая на библейские темы, связанные в основном с появлением на свет потомства и дальнейшим его воспитанием.

Священник, будучи многодетным родителем, охотно поделился с князем кое-какими собственными наблюдениями. Так что этот разговор пошел Мещерскому на пользу, успокоил и привел в порядок его чувства. Однако с тайной пришлось распрощаться. Через день в Аржановке уже все судачили о скором пополнении в барском семействе. Отношение народа к данному факту было сугубо положительное. Курскую дворянку, оставшуюся бездетной при первом муже, крестьяне всегда жалели. Новый же молодой хозяин сразу приобрел в их глазах авторитет.

Только сама Анастасия Петровна рассердилась на мужа. Прежде чем ставить свечи Пресвятой Деве, она хотела бы съездить в Курск на прием к гинекологу и досконально все узнать у специалиста. Гадания Глафиры определяющего значения для нее не имели. Да и вообще, чем больше она размышляла над этой ситуацией, тем сильнее тревожилась. Что ей теперь делать? Писать ли рапорт о случившемся начальству в Санкт-Петербург или нечего ему не сообщать вовсе? Оставаться в Аржановке до рождения ребенка или, наоборот, пока срок беременности невелик, быстро добираться к новому месту службы?..

На самом деле Флора, не боявшаяся ни сабель, ни пуль, ни скачки на бешеном Алмазе, ни длинных дорог, ни вражеских засад, попросту струсила. Почудилось ей, будто нечто неотвратимое, как смерть, теперь заглядывает ей в глаза. Ты, награжденная за подвиги великой царицей, больше не задавайся. Перед Матерью-Природой все равны, и пришел твой черед исполнить извечный долг женщины – выносить в чреве и произвести на свет дитя, лучше всего – здоровое и жизнеспособное.

О, Господи! Кто даст гарантию, что роды, в особенности первые, пройдут благополучно? А никто не даст. Молись о снисхождении, уповай на милость Всевышнего, искупай грехи. От такого совета Анастасии хотелось схватить свой любимый дорожный пистолет «Тузик», изготовленный итальянской фирмой «Маззагатти», и всадить круглую свинцовую пулю из него в…

Неужели в князя Мещерского?

Нет, конечно. Она по собственной воле сделала брак с ним не фиктивным, а реальным. Она находила удовольствие в его ласках. Она безо всякого на то принуждения отдавалась ему в постели. Вероятно, это была любовь. Как все женщины на свете, Анастасия расплатится за нее. Будет боль, страдания, в худшем случае – смерть при неудачных родах. Но разве ей впервой рисковать жизнью?

Между тем прав ее отец, человек весьма практичный. Ребенок нужен. Что скрывать, Аржанова уже подумывала о нем как о наследнике своих достижений. Ведь она добилась многого. Бедной родственницей семнадцати лет от роду генеральша Шестакова выдала ее замуж с приданным в 500 рублей, тремя крепостными и четырьмя сундуками с постельным и столовым бельем. А ныне у нее две деревни и хутор в Курской губернии, тысяча десятин земли в Крыму и круглый счет в Дворянском банке. Кому он достанется?..

Михаил, который после выстрела на птичьем дворе и беседы со священником в деревенском храме старался не попадаться супруге на глаза, получил прощение и допуск в спальню. Немного поостыв, Анастасия обсудила с ним новые планы – поездку в Курск к доктору Карлу Вернеру, известному специалисту по женским болезням.

Пока собрались в губернский город, прошло несколько дней. Курская дворянка чувствовала себя хорошо. Только соленые огурцы, прежде ею нелюбимые, сделались постоянным блюдом на столе. Глафира ходила вокруг барыни с загадочным видом. Недоверие к ее предсказаниям обижало горничную, она ворчала:

– И откудова такое повелось на Руси, что немцам у нас завсегда вера, а своим людям веры нет. Ну и езжайте к инородцу. Он вам то же самое скажет, еще денежки хорошие с вас возьмет…

Слава Карла Вернера была велика.

Он жил в собственном доме на центральной улице Курска, где держал отлично оборудованный кабинет. Моложавый, статный, одетый с иголочки, с безукоризненными манерами, доктор пользовался любовью женщин и уважением их мужей. Среди его пациенток числилась жена губернатора, жена и старшая сестра предводителя дворянства, жена командира местного гарнизона и еще около трех десятков знатных дам, проживающих в городе и его окрестностях.

Не пришлось долго ждать приема и княжне Мещерской, когда она передала слуге свою визитную карточку с гербом под княжеской короной и на фоне горностаевой мантии. Поклоном встретил Анастасию Карл Вернер и заговорил с ней почтительно, вежливо, деликатно. Она же сухо объяснила ему причину своего посещения.

В кабинете гинеколога при абсолютной белизне салфеток, полотенец, простыней, при блеске металлических его инструментов курская дворянка вновь почувствовала себя совершенно беззащитной, словно бы брошенной на дно глубокого колодца. Чем больше улыбался ей Вернер, с тихим постукиванием перебирая свои зажимы, пинцеты, щипцы, особые зеркальца, тем сильнее она смущалась и боялась его действий. Он, опытный врачеватель, конечно, чувствовал это. «Пожалуйста, ваше сиятельство, расслабьте мышцы, – уговаривал доктор пациентку, – иначе я ничего не увижу…»

Впрочем, его диагноз от диагноза Глафиры не отличался. Единственное важное дополнение состояло в том, что Вернер определил срок беременности. По его мнению, он не превышал пяти-шести недель. Далее доктор стал давать советы о сохранении плода, о питании, о режиме дня, о прогулках на свежем воздухе. Анастасия внимательно его выслушала, заплатила гинекологу немалый гонорар и пообещала вызвать на роды, которые, как Вернер говорил, при его помощи обязательно пройдут быстро и удачно.

Князь Мещерский ожидал супругу в приемном покое. По ее суровому виду он понял, что беременность существует, специалист это подтвердил. Не сказав друг другу ни слова, они вышли на улицу, к зимней кибитке на полозьях, запряженной тройкой невысоких, но ходких вятских лошадок. Досифей, сидевший на козлах, взмахнул кнутом: «Эй, залетные!»

Анастасия безучастно смотрела в окно. Великолепные магазины, расположенные на центральной улице Курска, сияли своими витринами и вывесками. Михаил, зная необоримую страсть Флоры к посещению торговых заведений с галантереей, бижутерией и ювелирными украшениями, думал о скорой остановке. Он предусмотрительно захватил с собой из Аржановки побольше денег, чтоб сделать жене какой-нибудь новый подарок. Но курская дворянка молчала.

Так они добрались до окраины. За окнами кибитки появились желто-белые стены с колоннами. Это был храм Благовещения Пресвятой Богородицы.

– Остановитесь, – сказала Аржанова.

– Зачем, ненаглядная моя?

– Зайдем, помолимся и поставим свечи Божьей Матери за счастливое разрешение от бремени.